– Какие невзрачные башни у этого храма, – небрежно бросил Небамун, когда они проходили через ворота. Однако сказал он это так тихо, что услышать его слова могли только идущие рядом с ним. При этом он оглянулся по сторонам, дабы убедиться, что никого нет поблизости.
– А какой здесь резкий свет! – добавил Джхути. – Все помещение без крыши, даже святая святых храма открыта для солнечных лучей. Что же это за бог, который оставляет себя на произвол судьбы, не боясь осквернения?
С этими словами они вошли внутрь храма. Помещение напоминало покинутую мастерскую. Везде лежали каменные глыбы и плиты, бревна, веревки и инструменты.
Вероятно, рабочие скрылись от нестерпимой жары пылающего зноем полдня в тени смоковницы, растущей в ста шагах, у колодца, где они спали в самые жаркие часы дня. Это было только на руку трем мужчинам, так как никто не мог им помешать осмотреть все как следует.
То, что их интересовало, долго разыскивать не пришлось. Неподалеку от входа стояла уже почти законченная статуя.
Каменная кладка, возведенная уже наполовину, частично связывала ее со стеной храма. Небамун подошел к этой статуе вплотную и поднял глаза на неестественно огромное каменное лицо.
Это лицо, смотрящее на него с высоты, несомненно было лицом царя. Но что же это за царь, который позволил своему скульптору… нет, не только позволил, а приказал изобразить себя с такой неумолимой беспощадностью?
Огромная голова на страшно худой, тонкой шее! Глаз – как растянутая до висков щель; устремленный оттуда взгляд как бы хочет пронзить насквозь и людей и предметы, но не может уловить ни их образов, ни очертаний. Нос ноздри, казалось, дрожат – узкий, вытянутый, едва отделенный от покатого, почти полностью закрытого короной лба. Очень полные губы растянуты в напряженной улыбке. Недобрая эта улыбка. Это видно по глубоким складкам, которые идут от крыльев носа к уголкам рта и худым впалым щекам. А подбородок! Он оттянут сильно вниз и переходит в царскую бороду, служащую ему своего рода опорой. Это делает все лицо неестественно удлиненным. Впечатление от этого лица, которому искусственно придано выражение зловещей напряженности, неизгладимо – трудно забыть такое лицо со всем его устрашающим безобразием.
Безобразный царь! Разве было что-либо подобное с тех пор, как Амон, бог-творец, стал властвовать над всеми богами? Нет. Ничего подобного не случалось с того времени, как Маат установила порядок среди людей и цари сыновья бога – правят Обеими Землями.
