– Чтобы к восходу сделала завтрак.
Магрудер посмотрел на нее, с тяжелым вздохом достал трубку и устроился у огня, который уже затухал.
– Бог мой, – пробормотал он, разминая табак и набивая им глиняную трубку. – Как я устал от этих случайных шлюх и грязных потаскух, от их зловония и хорошо рассчитанных ласк, без намека на чувство или нежность.
«Интересно, – мрачно размышлял он, – насколько приятно сознавать, что тебе отвечают настоящим теплом и страстью?».
Охотник отрывисто вздохнул и зажег трубку. Он устал, очень устал, пустые, бездарно потраченные годы…
Магрудер стал смотреть на языки пламени в костре, время от времени затягиваясь из трубки.
Мысли унесли его в прошлое. Какое-то воспоминание заставило его улыбнуться.
Даже еще до той зимы, когда воспаление легких унесло всю его семью, он уже тяготился скучной, монотонной жизнью на ферме. Ему исполнилось 17, когда он остался один. Поддавшись внутреннему зову, он взял еду, собрал кое-что из одежды и попрощался с родным очагом в штате Нью-Йорк. Кровь бурлила и пела в его жилах. И он отправился в тогда еще не известные места Пенсильвании.
В своих странствиях наткнулся на маленькую деревушку и, почувствовав себя там как дома, решает остановиться. Его порывистый, диковатый нрав пришелся по душе дружелюбным индейцам и грубым горцам, и они довольно бесцеремонно принялись опекать его. Краснокожие научили ориентироваться в лесу, а белые помогли построить жилье. С помощью топора они соорудили приличный домик, сложили камин и выстелили из сосны пол. В доме было одно, но достаточно большое окно, из которого открывался захватывающий вид на лес и долину. Затем перехватили инициативу жены переселенцев. Они обставили хижину, поделившись своей нехитрой мебелью. Одна отдала ему кровать, другая стол и скамью, а старая бабушка Хоукинс принесла кресло-качалку. У него сохранилось немного щербатой кухонной утвари. Он одолжил еще две жестяные миски и пару оловянных кружек. И так обосновался, приобретя все необходимое, что ему советовали женщины.
И они стали терпеливо ждать, за какой же из их дочек он начнет ухаживать и какую поведет под венец. Из чувства долга Магрудер посетил все дома, проведя там около часа с каждой из простых и глуповато-жеманных дочерей. Пристойное поведение молодых леди действовало ему на нервы. В то время он мечтал об одном: побыстрее избавиться от их присутствия. После шести недель скучных диалогов, которые оживлялись только тогда, когда речь заходила о замужестве, он решил, что с него хватит.
