– Вот здесь я обитаю по ночам, – сказала она. – Мне очень многие вещи подарили. Эти одеяла и коврик…
Джозеф молча раздевался, не сводя с Аннабет завороженного взгляда. Аннабет тоже не могла отвести от него глаз. Она уже была близка с ним, ощущала его, касалась, но еще не видела этого сильного мускулистого загорелого тела. Джозеф был просто великолепно сложен. Аннабет почувствовала слабость в ногах и потом нарастающее горячей волной возбуждение. Она бормотала что-то невнятное про подарки, безделушки. Джозеф шагнул к ней и начал медленно раздевать ее. Она послушно подчинялась, но вдруг в какой-то момент, словно из последних сил, крикнула:
– Ну возьми же меня! Скорей. Пожалуйста… В следующую секунду он уже целовал ее. Его губы, его руки были везде сразу. Опустившись на пол, Аннабет изгибалась, всем телом, стремясь к нему. Но Джозеф, стоя над ней на коленях, ласкал ее то нежно, то жадно. Потом он вдруг сел и спокойно обвел взглядом комнату.
– Ну так что? Это твоя спальня? Расскажи-ка еще разок про все эти тряпочки! – он явно дразнил ее.
Аннабет показала ему кулак.
– Я тебе покажу, Джозеф Миллер! Ты еще у меня попросишь пощады. Я буду жестокой, холодной и тогда…
Джозеф не дал ей закончить тираду. Он положил обе руки на плечи Аннабет и потом медленно повел их вниз, по ее подрагивающему телу. Сжимая пальцами ее бедра, он тихо сказал с улыбкой:
– Холодная? Родная, ты такая мягкая, нежная, горячая.
– Да? Ну держись!
В одну секунду Аннабет опрокинула Джозефа навзничь и оказалась сверху. Ее волосы, груди, руки ласкали его тело, губы обжигали поцелуями шею, грудь, живот… Джозеф смотрел, что она делает, и почти не дышал. Это было какое-то дикое, неведомое наслаждение. Не в силах сдержать стон, он протянул руки, чтобы задержать ее там, прочувствовать все до конца. Аннабет неожиданно отстранилась и улеглась рядом.
Едва переводя дыхание, она сказала с усмешкой:
– Ну вот, видишь! Так о чем теперь поговорим?
Аннабет играла с ним, дразнила, заводила его. Когда Джозеф метнулся к ней, она начала смеяться, содрогаясь всем телом, потом стонать, вскрикивать от того, что он делал с ней. Им хотелось, чтобы эта невыносимо сладкая мука длилась вечно или уж кончилась скорей…
Испытав высшее наслаждение, они еще долго не могли и не хотели расцепить объятия. Прижимая к себе ослабевшую Аннабет, Джозеф думал, как она дорога ему сейчас. Она не похожа ни на одну из тех, кого он знал. И такого, как сегодня, у него не было ни с кем. Он подумал со вздохом, что ведь Аннабет в конце концов когда-нибудь уедет. Ее автомобильчик исчезнет, мельница опустеет. Как он будет тогда жить без ее улыбки, ее глаз, без ее любви?
