– Говорят, ты опять взялся за старое? Ухмылка расползлась еще шире. Дядюшка ткнул пальцем в глиняный горшок и закхекал, довольный собой. Говорил он редко, ограничиваясь невразумительным бурчанием и междометиями, но понимал все прекрасно. Бина, помнится, рассказывала, что он и в детстве был молчуном. Ругался разве что, да и то редко, а позже и с этим покончил.
– Утром вынесу, – пообещала Анжела. – Слышишь? Я это сделаю, дядя Майки. Как положено.
По-прежнему сидя со скрещенными ногами рядом с подносом, он меланхолично жевал одной стороной рта – где, видимо, зубы покрепче. Анжела подозрительно посмотрела на него, перевела взгляд на горшок, и плечи дядюшки затряслись.
– Не вижу ничего смешного, – сказала она, подавив смешок. – С безобразиями покончено. Подумай о детях. Другой дороги к школьному автобусу нет; бедняжкам приходится идти мимо твоего дома, а тут ты! Это нечестно. Представь только, как бы ты себя чувствовал, если бы… если бы… – Она запнулась и сморщила нос, чтобы не расхохотаться. Вот был бы номер, если бы небеса разверзлись и на головы не ожидающих подобной пакости прохожих хлынули канализационные стоки.
Бедные детки, если подумать, тоже хороши. Поколение за поколением школьников дразнили Майки, глумились как могли, пока он не синел от исступления, заходясь в окне бессильным воем. Чердачное окно – вот и все, что связывало его с миром, но и эту связь бедолага практически уничтожил, когда оконное стекло его стараниями почернело от плевков вперемешку с многолетней пылью.
Майки все еще посмеивался, заново проживая свой недавний триумф.
– Ешь, не отвлекайся, – строго, но по-прежнему шепотом сказала Анжела – не только окрик, но и нормальный человеческий голос на дядюшку наводил ужас. – Завтра приду пораньше, заберу поднос.
Спускалась она спиной вперед, скользя ладонью по стене, чтобы не потерять равновесия, и успела нащупать ногой площадку до того, как чердачная дверца хлопнулась на место.
– Спокойной ночи! – крикнула напоследок Анжела, не рассчитывая на ответ, которого все равно не услышала бы.
А тетки-то уже, наверное, извелись от нетерпения; стоит только через порог переступить, как возьмут в кольцо и закидают вопросами. Один из обязательных вопросов – удалось ли ей «пронять» Майки – всякий раз ставил Анжелу в тупик. Ну что тут ответить? Пронять удалось, дядюшка дико извинялся, обещался с хулиганством завязать, дерьмо вываливать исключительно в положенное место, а с понедельника начать новую жизнь и добиться кресла члена совета директоров местного банка? Опять придется сочинять более-менее правдоподобную историю, лишь бы унять теток и спать уложить. Но для начала нужно вернуться, не сломав ноги. Анжела включила фонарь и короткими шажками двинулась в обратный путь.
