– Позвольте спросить, матушка. Вы не думали о моей…
– Опять ты со своей бодягой про миссии? – Пошарив в ящике стола, Мэри Маргарет вытащила пачку «Эфтон», прикурила и с наслаждением затянулась. – Сейчас ты нужна здесь.
– Да, конечно, но мне казалось, что смысл в том, чтобы двигаться дальше. Я же здесь уже больше пяти лет.
Мэри Маргарет мрачно хмыкнула:
– Анжела, Анжела, Анжела. – Она уронила голову; дым сигареты тянулся вверх белесыми, причудливо извивающимися струйками. – Ты напичкана идеями – вот в чем твоя беда.
– Идеи у всех есть, те или иные.
– Идея пойти в монашки – не у всех.
– Но я ведь хорошо выполняю свою работу, правда?
– Может, оценку тебе выставить?
– Я ведь сдала экзамены.
– Не сомневаюсь, из тебя выйдет превосходный соцработник или кем ты там вбила себе в башку стать. – Глубоко затянувшись, Мэри Маргарет со свистом выпустила дым сквозь стиснутые зубы. Открыла рот, чтобы что-то добавить. Передумала. – Сама дойдешь в свое время. – И мотнула головой, выпроваживая Анжелу.
– Дойду, матушка, непременно дойду, если только вы мне дадите хоть один шанс.
– Я не о том, дубина. Послушай… – Мэри Маргарет умолкла, подбирая слова. – Мне вовсе не хочется изображать из себя каток и размазывать тебя по асфальту.
Анжела скептически прищурилась.
– Однако я в какой-то мере ответственна за тебя, сестра. – Мать-настоятельница сцепила пальцы. Морщины на лбу отразили всю степень ее ответственности. – И вот что я хочу тебе сказать… не черта тебе делать в монашках. – Последние слова она выпалила, словно в страхе ими подавиться.
Анжела ахнула. Начальство впервые выдало это вслух. Услышать такое после пяти лет тяжкого, изнуряющего, неблагодарного труда было по меньшей мере несправедливо. Не дожидаясь возражений, Мэри Маргарет ткнула пальцем в дверь и продолжила атаку:
– Ну-ка, глянь туда. Что там у нас? Куча трухи – я имею в виду монахинь. Половина из тех, что остались, понятия не имеют, на этом они свете или уже на том. Есть, правда, горстка ценных кадров лет тридцати-сорока, не без достоинств, но зато с багажом за плечами не самого приличного свойства.
– Тем более мне стоит… – попыталась вставить Анжела.
– Не встревай и прочисть уши, – гаркнула Мэри Маргарет. – Сестра Алоиза торчит здесь потому, что ей все равно – где торчать. Кармел – божий человек, ей самое место среди здешнего сброда. Фрэнсис страшна как смертный грех и сбежала из приюта Святой Клэр, где ее терроризировали сестры. Мари-Тереза – француженка. Еще парочку уболтали дядюшки, потому что эти старые девы сидели у родни на шее. Тебя никто не уговаривал, сестра, нет?
