Маттс Мурстен был в то время проворным и беспечным мальчуганом двенадцати лет. Он искал старые пули от мушкетов среди древнего хлама в подземелье замка, когда однажды утром обнаружил лаз в подземный ход. Вот он и надумал узнать, куда может привести эта дыра.
Он продвинулся довольно далеко вперед, когда камни за его спиной обрушились и преградили ему путь назад. Это ничуть не опечалило Маттса; ведь где-нибудь он, верно, сможет вылезти из подземного хода! Но случилось так, что камни обрушились и перед ним. Маттс оказался в западне — ни вперед, ни назад. Так бы он, видно, сидел, пригвожденный к этому месту, и поныне, если бы все это не произошло в тот самый день, когда домовые из замка и кафедрального собора имели обыкновение раз в двадцать лет навещать друг друга. Домовой из замка шел как раз к домовому из собора и неожиданно увидел мальчугана, который застрял в куче мусора, как лисенок в капкане!
И сердце домового дрогнуло: хотя домовые страшно обидчивы — они добросердечны.
— Ты что здесь делаешь? — рыкнул он на Маттса.
— Ищу старые пули, — дрожа ответил Маттс.
Домовой засмеялся.
— Держись крепче за голенище моего сапога, — сказал он, — и я помогу тебе выбраться отсюда.
Маттс протянул руку, нащупал в темноте голенище сапога домового и покрепче ухватился за него. Они быстро двинулись вперед, ловко пробираясь между камнями и щебнем, и тут домовой сказал:
— Вылезай через эту дыру!
Маттс, по-прежнему ничего не видя, ухватился за творило лаза, которое поднималось вверх, и вскоре очутился на высоких хорах кафедрального собора, где в полном облачении стоял епископ, собираясь отправлять службу.
— Посмотрите-ка на него, — сказал епископ. — И что тебе понадобилось в винном погребе собора?
Маттс подумал, что епископ вряд ли опаснее старого домового, и откровенно ответил, что искал мушкетные пули. Епископ счел, что ему, облаченному в такие праздничные одежды, смеяться не подобает. И лишь указал мальчику пальцем на заднюю дверцу. Маттс не мешкая, убрался подальше.
С этого дня между Маттсом Мурстетном и старым домовым из Абоского замка завязалась своего рода дружба. Маттс его не видел — ведь старый домовой ходил чаще всего в своей серой куртке и черной мерлушковой шапке, которая, если ее вывернуть наизнанку, делала домового невидимкой. Домового забавляло помогать — это в обычае домовых — благоденствию Маттса на этом свете. И у мальчика, и вправду, все шло на удивление хорошо.
Когда Маттсу Мурстену исполнилось тридцать лет, он стал привратником в Абоском замке. Целых пятьдесят лет он с честью справлял свою должность, а когда ему исполнилось восемьдесят, вышел в отставку с пенсионом, передав свою должность мужу внучки — Андерсу Тегельстену. Он еще много лет прожил в старом замке, где некогда искал пули в подземелье.
