— У меня даже ноги скрючило, — весело пожаловалась Деми из ванной. — Ты что, всегда такой страстный?
— Только в первый раз. Выпендриваюсь. Все так делают.
— Придется постараться, чтобы для нас с тобой каждый раз был первым.
— Она приоткрыла дверь и высунула голову. — А почему я устала, а ты нет?
— Не знаю. Возможно потому, что я похитил твою титанианскую сущность. Меня же так все и называют — Роуг-вампир.
— А чего это ты так моргаешь?
— Нагоняю себе пятна перед глазами, чтобы твоей якобы пси-киске было за чем гоняться. — Уинтер погладил упомянутое — и очень ласковое — животное, странную, выведенную на Сатурне помесь сиамской кошки и коала. — И вправду красавица. А за своими пятнами она гоняется?
— Ты что, конечно! Все кошки так делают. Ну, я переоделась. Пора идти.
— Я провожу тебя в нашу контору.
— Умоляю, не дальше, чем до угла. Если нас увидят входящими вместе, утром… Ладно. Так кто кому позволит, я или ты?
— Позвони ты и говори. Бога ради, нормальным своим виргинским голосочком. Не строй из себя Мату Хари.
— C'est magnifique, — ответила Деми знойным, дрожащим от напряжения голосом, приличествующим шпионке, — mais се n'est pas la guerre [24]. Пошли, суператлет.
— Я выдам тебе все тайные планы вторжения, — жалобно проскулил Уинтер, — только выпусти меня из своего тайного застенка.
Le Roi est mort, vive le Roi![25]
Французское изречение
Поцеловав на прощание Деми (вне поля зрения сплетниц), Уинтер взял курс на ротонду Beaux Arts. Блестящий Нью-Йорк, город-джунгли, был залит ослепительным утренним солнцем, везде и во всем чувствовалось радостное возбуждение. Витрины увешаны анахроничными рождественскими призывами: «У НАС НА МАРСЕ ТОРЖЕСТВО — МЫ ОТМЕЧАЕМ РОЖДЕСТВО! ШЛИТЕ ПОДАРКИ СВОИМ ЛЮБИМЫМ!» Непристойные украшения к Валентинову дню — это бастующие проститутки просят их поддержать. Из некоторых окон свешиваются белые простыни — знак сочувствия с борьбой Движения Хонков [26] за право соорудить на Ганимеде свой собственный купол.
По центральной полосе улицы двигалось нечто вроде рекламной процессии; впереди — оркестр из флейт и барабанов, сопровождаемый жонглерами, почти столь же многочисленными, как и барабанщики. Адский шум оркестрика дополнялся воплями молодежной банды — «Порно-графов», если верить светящимся надписям на их куртках. Юнцы скакали, кувыркались и делали — в гармоничном соответствии со своим названием — непристойные жесты в адрес жонглеров. Далее плавно плыла платформа, рекламировавшая П+Л+А+С+Т+С+Ы+Р, на которой восемь селянок (живых) доили восьмерых коров (пластиковых).
