Моргана прикосновением губ заставила ее умолкнуть, а затем расстегнула застежку, и потрепанный плащ Лейна соскользнул с ее плеч. За ним — ее собственный плащ, а пальцы Морганы взялись за шнурки куртки.
— Нет! — сказал Шон, отпрянув. Ее спина прижалась к огромному окну, и она ощутила тяжесть страшной тьмы. — Я не могу, Моргана. Я — карин, а ты не член семьи. Я не могу.
— Сбор! — прошептала Моргана. — Притворись, будто сейчас Сбор. Ты всегда бывала моей возлюбленной на Сборах.
У Шон пересохло во рту.
— Но сейчас же не Сбор, — возразила она. Ей довелось побывать на одном Сборе возле моря, где сорок семей собрались для обмена товарами, новостями и любовью. Но это было до ее крови, а потому никто ее не взял: она была неприкосновенна, так как еще не стала женщиной. — Это не Сбор! — повторила она почти со слезами.
Моргана хихикнула.
— Очень хорошо. Я не карин, но я Моргана, полная чар. Я могу сотворить Сбор. — Мелькая босыми ногами, она пробежала через комнату и вновь прижала кольца к доске, поворачивая их так и эдак непонятным образом. Затем она воскликнула:
— Взгляни! Обернись и взгляни!
Шон растерянно обернулась к окну.
Под двойным солнцем разгар лета зеленел светлый мир. Ладьи неторопливо скользили по течению реки, и Шон увидела, как слепящее отражение двойного солнца колышется и качается у них за кормой, точно шары мягкого желтого масла, катящиеся по голубизне. Даже небо выглядело ласковым и маслянистым; белые облака плыли, как величавые парусники семьи Крайен, и нигде не было видно ни единой звезды. Дальний берег был усеян домами — и маленькими, точно придорожные приюты, и башнями, больше Каринхолла, высокими и гладкими, как отполированные ветром скалы Изломанных гор. И тут, и там, и повсюду были люди — гибкие, смуглые, незнакомые Шон, и люди из семей, все вперемешку. Каменное поле было свободно от льда и снега, но на нем везде стояли металлические здания, одни больше Морганхолла, другие (таких было большинство) меньше, все со своими отличительными знаками, все словно присевшие на трех ногах. Между ними располагались шатры и ларьки семей со своими значками и знаменами. И коврики, яркие пестрые коврики любовников. Шон увидела совокупляющихся и почувствовала на плече легкое прикосновение руки Морганы.
— Ты знаешь, что ты сейчас видишь, дитя Карина? — шепнула Моргана.
Шон обернулась к ней с изумлением и страхом в глазах?
— Это Сбор.
Моргана улыбнулась.
— Вот видишь, — сказала она. — Это Сбор, и я выбираю тебя. Отпразднуй со мной. — Ее пальцы соскользнули на пряжку пояса Шон, и Шон не сопротивлялась.
