— Мне не хочется молиться, матушка. — И Изабелла откладывает четки.
Дон Флавио, громко рассмеявшись, выходит из комнаты.
Донья Клара поправляет прическу дочери — прикосновение ее холодных пальцев морозом ожгло виски Изабеллы.
Когда его великолепие ректор закончил лекцию по философии и покинул аудиторию, дон Альфонсо подошел к Мигелю:
— Пойдемте, дон Мигель, я познакомлю вас с сокровищами университета. Вот дон Диего де ла Карена, дворянин добродетельный и знатный, гордый своим обаянием, но не умом — прости, Диего, я всегда прямодушен, — влюбленный сам в себя и алчущий всех лакомств мира, от соусов и вина до той самой проклятой любви, которая, как говорит Цицерон, каша пороков.
— Чаша пороков, любезный болтун, — поправляет его Диего, пожимая руку Мигелю.
— А кто тот сеньор? — Мигеля заинтересовал студент, выходивший в эту минуту из аудитории.
— Паскуаль, постой! — окликнул его Альфонсо. — Остановись, обрати стопы свои вспять и покажи нам свое богом меченное лицо!
— Альфонсо! — побагровел бледный юноша, хватаясь за шпагу.
— Да ты не сердись, дорогой. — Альфонсо обнял его, подводит к Мигелю. — Я просто шучу!
— Неумная шутка — высмеивать мой изъян, не правда ли, ваша милость? — обращается Паскуаль к Мигелю, указывая на свою заячью губу. — Я — Паскуаль Овисена, дон Мигель.
— Паскуаль, — продолжает болтовню Альфонсо, — это тот, кого вся Осуна называет святошей и религиозным фанатиком, между тем как Овисена заказывает — у бога, у черта ли — сны о поцелуях и любви. Сам он, видите ли, святой муж, но тень его погрязла в грехах.
Диего засмеялся.
— Вчера вы показались мне необычайно молчаливым, — говорит Мигель, обращаясь к Альфонсо.
— Он всегда молчит, когда разговаривают со смыслом. Вот когда разговор ни о чем, он мелет языком так, что реки из берегов выходят, — отплачивает шутнику Паскуаль.
— Нет, — серьезно возражает Альфонсо. — Есть еще один случай, когда я молчу.
— Когда спишь, — смеется Диего.
— Когда думаю о ней, — просто говорит Альфонсо.
— А, Изабелла, — ухмыляется Диего. — Врата услады, юдоль блаженства, источник наслаждения…
Альфонсо польщенно улыбается:
— Из моих стихов, дон Мигель. Слабые, знаю, но…
— Ну, довольно, — с оттенком недовольства перебивает его Паскуаль. — Иль вы собираетесь торчать тут до вечера?
Они вместе вышли из университета и направились к реке.
— Куда пойдем? — спросил Альфонсо.
— На Аламеду, — предложил Диего.
— Ну нет, — не согласился Паскуаль, — вам все женщины да женщины… Эти два вертопраха, — объяснил он Мигелю, — готовы вечно таскать меня по Аламеде. Тянутся к юбкам, как осы к персику. Сыт вами по горло, кабальеро!
