– Как несправедливо! – прошептала Иден. – Как несправедливо, что это произошло с тобой, папа!
И неожиданно для себя она с болезненной ясностью поняла, что никогда не сможет покинуть Индию. Уехать после того, как отец отдал за нее жизнь, погиб за то, чтобы британцы могли спокойно жить здесь, уехать после всего этого – значит предать память отца.
Слезы жгли глаза. Иден на мгновение прижала аккуратно свернутый кушак к щеке, затем осторожно положила в шкатулку. Шурша накрахмаленными нижними юбками, подошла к потускневшему зеркалу, висевшему на стене за столом Генри Паскаля, вытерла скомканным платком заплаканные глаза, поправила выбившуюся прядь волос и решительно выпрямилась.
Когда несколько минут спустя она вернулась в приемную, у нее на лице не осталось и следа слез, а подбородок, как всегда, был решительно поднят. Синие глаза твердо смотрели вперед, как у человека, принявшего окончательное решение. Когда Иден протянула на прощание руку Уильяму Коттингтону, голос ее звучал спокойно и уверенно:
– Благодарю вас за помощь, сэр. Очень любезно с вашей стороны, я доставила вам столько хлопот.
– Сожалею, что не удалось сделать больше, мисс Гамильтон, – отозвался сэр Уильям покашливая. «Прелестное создание, – подумал он про себя, – жаль, что судьба так сурова к ней».
Генри Паскаль один проводил Иден к выходу, где королевский гвардеец в элегантной форме встал по стойке смирно, приветствуя их.
– Обращайтесь к нам в любой момент, мисс Гамильтон,всегда рады помочь.
– Благодарю вас, сэр, вы очень добры, – ответила Иден, протягивая ему руку и глядя в лицо.
Паскаль поклонился, взяв ее обтянутую перчаткой руку в свою. Он немного задержался на площадке, наблюдая, с каким достоинством Иден спускается по широким мраморным ступеням.
– Три тысячи чертей! – вдруг вырвалось у него. – Роксбери просто идиот!
Проходящий мимо служащий услышал его и вздрогнул от удивления.
– Надеюсь, это было не слишком болезненно, дорогая, – обеспокоенно заметил полковник, когда они опять ехали рысцой по дышащей жаром дороге, что вела в сторону дальних горных кряжей и британских поселений. – Столько воспоминаний, представляю, как это нелегко...
– Напротив, – тихо ответила Иден, – я рада, что теперь у меня есть хоть что-то на память о папе. Наш дом ведь был разграблен и сожжен, я думала, уже ничего не осталось.
– Рад слышать это, – с облегчением произнес полковник. Иден, конечно, не подозревала, но полковник ожидал обычных женских истерик – тех, от которых он всегда становился совершенно беспомощным и растерянным и которые часто случались у миссис Портер и его дочерей, приводя его в ужас. Но сейчас, глядя в сосредоточенное лицо молодой девушки, сидевшей рядом, он пришел к выводу, что мисс Гамильтон обладает не только замечательным характером, но и завидным мужеством.
