«Как несправедливо!» – думала Иден, без всякого стыда вспоминая жгучее желание, которое пробудил в ней страстный поцелуй Хью, и трепет, охвативший ее, когда он нехотя признался, что ему не нужны другие женщины, даже Кэролайн Уинтон. Тогда она поверила ему, а сейчас ее вновь охватили сомнения, у нее заболело горло, ей хотелось опустить голову и горько-горько заплакать.
Лакей, вошедший в столовую как раз в это время, увидел, как она с отрешенным видом устремила в окно невидящий взгляд, даже не прикоснувшись к завтраку.
– Из Шотландии, только что доставили, ваше сиятельство, – произнес он и положил конверт перед ней на скатерть. – Может быть, хорошие новости из дома?
– Благодарю вас, Чизольм, – ответила Иден, не обижаясь на некоторую вольность последнего замечания, она успела искренне полюбить старого лакея. А письмо действительно было от Изабел и вправду вполне могло подбодрить ее.
Но этого не случилось. Оно было написано наспех и отправлено из Крейррелша в надежде, что достигнет Роксбери раньше, чем Иден и миссис Уолтерс отбудут в Лондон, и содержало ужасное известие: у Ангуса Фрезера случился удар, он частично парализован и потерял речь. Особой причины к этому не было, но Изабел считала, что старик случайно узнал о плачевном положении Тор-Элша и догадался, почему его внучка решилась на поездку в Индию.
«Не сомневаюсь, что он не выдержал потрясения, – писала Изабел, – оно подорвало его духовно и физически, от дедушки ничего не осталось. Он почти не говорит, мы делаем все, чтобы поддержать его, но все бесполезно, можешь себе представить. Пожалуйста, возвращайся как можно скорее, – просила Изабел, жирно подчеркнув эти слова, чтобы Иден прониклась нависшей опасностью. – Пока нет признаков дальнейшего ухудшения, но и лучше ему не станет, пока ты не вернешься».
В конце письма была приписка, что Изабел горячо надеется, что Иден быстро разыщет драгоценности и их стоимости хватит, чтобы оплатить все долги. Она умоляла Иден не волноваться, потому что дедушку лечит лучший доктор в округе.
Иден не заметила, как письмо выскользнуло у нее из рук. Она долго молча сидела перед окном, не видя ничего, кроме гордого дедушкиного лица, которое она так любила; страшная пустота поселилась у нее в сердце. Потом она решительно поднялась, ее лицо говорило: она знает, что делать. Иден пересекла столовую и позвонила в колокольчик. Лакей, явившийся по вызову, тут же отправился на конюшню передать, чтобы для ее сиятельства подготовили коня и подвели к парадному крыльцу.
