– Где это вы так задержались? – не выдержала наконец миссис Северанс. – Чем вы занимались?
– Смотрела на луну.
Последовало молчание.
– Не уверена, что одобряю это, дитя. Вы не боитесь, что в темноте можете наткнуться на какого-нибудь не очень щепетильного матроса?
– Я встретила только его сиятельство, – успокоила ее Иден.
– Вы говорите о графе Роксбери? – с неожиданным интересом спросила миссис Северанс.
– Да, – ответила Иден, – мы случайно встретились на прогулочной палубе.
– Понимаю.
Иден задумалась. Что-то в голосе женщины подсказало ей, что она сказала лишнее. Но миссис Северанс решила не продолжать разговор. Она помолчала немного, легла и погасила лампу на крошечной тумбочке рядом с кроватью.
Иден обрадовалась, что расспросы прекратились, натянула одеяло до самого подбородка и закрыла глаза. Мерное покачивание судна мгновенно усыпило ее.
К утру «Перион» все еще не обогнул южной оконечности Испании, как это оптимистически предполагал капитан Прингль. Из-за неполадок в паровых машинах ночью пришлось несколько раз останавливаться, и, к огромному разочарованию и даже тревоге некоторых дам, было объявлено, что придется остановиться для небольшого ремонта в Кадисе.
Иден обрадовалась, когда узнала, что пассажирам разрешили сойти на берег во время этой недолгой вынужденной остановки. После длительного плавания она с нетерпением ждала возможности походить по берегу. Вместе с несколькими дамами, настроенными так же, Иден села в шлюпку, которая отвезла их по зеркально гладкой воде в древний финикийский город.
Площади, залитые солнцем и обсаженные со всех сторон пальмами, и сады дивной красоты очаровали их. Они провели несколько часов, прогуливаясь по городу и восхищаясь его средневековым духом. Но утро сменилось горячим полднем, и большинство дам выразили желание вернуться на судно. Одна только мисс Синтия Невилл, страстная любительница живописи, не соглашалась вернуться, пока не увидит церковь Сан-Фелипе-Нери со знаменитым изображением Девы Марии кисти Мурильо.
Дамское общество на «Перионе» любило перемывать косточки мисс Невилл, считая ее чудаковатой. Старая дева сорока трех лет, она обучала английскому языку оставшихся без родителей индийских детей в миссионерской школе в Калькутте. Поэтому неудивительно, что единственным человеком, которого не смущала и не отпугивала эта женщина, оказалась Иден Гамильтон. Именно Иден вызвалась сопроводить ее в церковь, поскольку этого не подобало делать в одиночку.
