Вдруг радостное ожидание померкло. Иден не хотела больше думать о графе, потому что, когда это случалось, она всегда вспоминала странную боль, которую испытала при их коротком прощании на крыльце особняка Портеров несколько недель назад. А ведь вполне возможно, что они могут опять встретиться, когда Иден вернется в Индию с Изабел и если граф примет предложенный пост и поселится в Дели. Но Иден утешала себя тем, что Лакнау все же не так близко от Дели, чтобы они могли случайно встретиться, а кроме того, что такого ужасного, если встреча произойдет? Он ничего для нее не значит, да и она для него тоже.
Но следующее воспоминание целиком выдало Иден, и она ужаснулась тому, что хорошо помнит, как Хью обнял ее после того, как застрелил кобру, как прижал к себе и назвал любимой на хинди. Легкий румянец проступил у нее на щеках. Неужели он в самом деле назвал ее так? Тогда у нее голова кружилась от счастья, но теперь она не была уверена, что это ей не показалось.
С сердитым видом она отошла от поручней. Не считая того мгновения и еще нескольких минут, когда ей, как ни странно, было хорошо в его присутствии, Иден испытывала к графу острую неприязнь. А уж что касается тех случаев, когда Иден казалось, что земля уходит из-под ног...
Внезапная ярость охватила девушку, и она, сердито шурша оборками, скрылась в своей каюте.
Жаркие лучи египетского солнца раскалили палубы. Расположившись под большим навесом, женская часть корабельного общества без устали обмахивалась веерами, пытаясь хоть немного облегчить страдания. Только Иден не пыталась укрыться под навесом прогулочной палубы. В легком платье цвета слоновой кости, отделанном зелеными рюшами, привыкшая к летней жаре Раджастана, она стояла у входного трапа и с интересом разглядывала берег. Сам Суэц был виден мало, разве что песчаные улочки у причала и дома, построенные из дробленого камня, уложенного в деревянные рамы, с навесами над окнами для укрытия от нещадно палящего солнца. Чайки бесшумно ныряли в грязную воду, которая бурлила вокруг деревянных опор причала, а сухой горячий ветер разносил запахи сточных вод.
Громко крикнули что-то по-арабски, и Иден поняла, что пароход пришвартовался. Мгновенно палуба заполнилась арабами-кули, сонную тишину нарушил звук сбрасываемых в трюм мешков и скрип досок изношенного настила под ногами.
Внезапно среди потока кули с тяжелыми мешками появилась миссис Траубридж. На ней была огромная соломенная шляпа, завязанная под подбородком разноцветными лентами.
