Прежде чем мужчины опомнились, она резко повернулась и зашагала прочь.
Это была, пожалуй, самая длинная дорога в ее жизни – вверх по ступеням на бельэтаж, а затем в раздевалку. Она почти физически чувствовала на себе все эти взгляды, как буравчики ввинчивающиеся в нее; она знала, что зрители видели ее всю: платье, в которое ее втиснули и которое представляло собой лишь две тонкие полоски ткани, да обтягивающий черный шелк, да эти дурацкие черные лакированные туфли на высоком каблуке.
И все-таки она шла, гордо расправив плечи и подняв голову, пока наконец не оказалась в раздевалке. Там она сбросила платье, пинком отшвырнула туфли, облачилась в свою привычную одежду и через служебный вход выскочила на улицу.
Две крохотные комнатки в гостиничном номере, которые они снимали с матерью неподалеку от Таймс-сквер, были по милости судьбы пусты. Беттина, скорее всего, пошла по магазинам, горько подумала Девон, закрывая за собой дверь. Хочет потратить последние несколько долларов, чтобы хоть как-то принарядиться для вечернего визита к Джеймсу Кинкейду.
От обиды у Девон задрожали губы; она тяжело опустилась на краешек своей продавленной кровати. Зачем она вообще согласилась идти с Беттиной сегодня вечером? Ужасно не хотелось: визита на прошлой неделе было более чем достаточно. Беттина права – эксцентричный старичок, ничего не скажешь. Девон сначала чувствовала себя какой-то просительницей, а потом букашкой, которую рассматривают под микроскопом.
Сегодня наверняка будет и того хуже. Беттина что-то задумала – все приметы налицо. Если бы она вкладывала хотя бы половину своей энергии в поиски работы!
Сегодня утром Девон повезло, она нашла хорошее место. А уже через четыре часа ее уволили!
И вот она здесь, в чужом городе, без денег, с матерью, которая полагает, что работа – это что-то такое, изобретенное для полных дураков. Благодаря этому нахальному идиоту из “Монтаноса” она опять осталась не у дел…
По крайней мере, она ему отомстила! Тот прямой в челюсть его действительно потряс. Ей даже не верилось, что это она его ударила, она, которая на муравья никогда не наступит, а постарается ему помочь. Заслужил! По губам Девон пробежала едва заметная улыбка. Какое удовольствие почувствовать, как твой кулак врезается в самодовольную рожу с квадратной челюстью! Улыбка ее стала еще шире, но внезапно исчезла.
– Черт с ним! – резко сказала Девон, как бы отбрасывая свои невеселые мысли. – Ко всем чертям!
