Главной его опорой в то горькое время стала невестка, Мария Виктория. На всю жизнь ей запомнилось, как сразу после похищения родственники и друзья мужа заполнили дом и, рассевшись на мягких подушках, до глубокой ночи пили виски и кофе. Все говорили об одном и том же, но как-то исподволь и похищение, и сама жертва отошли на второй план. Вернувшись из Италии, Эрнандо Сантос сразу поехал к Марии Виктории: он чуть не задушил ее в объятьях, но едва разговор коснулся негласных деталей текущей ситуации, Марию попросили оставить мужчин наедине. Женщина с твердым характером и трезвым умом, она поняла, как мало значит для мужской половины семьи. Проплакав остаток дня, Мариаве все же сумела взять себя в руки и твердо решила поставить на своем: добиться, чтобы в ее доме с ней считались. Эрнандо не только внял ее доводам, но и признал свою неправоту и обещал в дальнейшем с радостью принимать ее поддержку. С тех пор, общаясь друг с другом лично, по телефону, письменно или через посредников, они чувствовали незримую связь, доходившую порой до телепатии: на трудных семейных советах им было достаточно обменяться взглядами, чтобы понять, о чем можно говорить от имени обоих. У Марии Виктории появлялось много хороших идей, в частности, публиковать в газете закодированные заметки редактора, из которых Пачо мог бы узнавать семейные новости.
Из всех страдающих от этой трагедии меньше других вспоминали о Лилиане Рохас Арис, жене телеоператора Орландо Асеведо, и Марте Лупе Рохас, матери Ричарда Бесерры. Несмотря на фамилию Рохас, они не были родственницами, даже не дружили и тесно сошлись только после похищения. «Не столько от горя, – вспоминает Лилиана, – сколько ради компании».
Лилиана кормила полуторагодовалого сына Эрика Йесида, когда в теленовостях «Криптон» сообщили о похищении группы Дианы Турбай. Лилиане было двадцать четыре года, три года назад она вышла замуж и жила на втором этаже дома родителей мужа в Сан-Андресе, южном квартале Боготы. «Такая жизнерадостная женщина не заслужила столь мрачных новостей», – посетовала одна из ее подруг. Жизнерадостная и своеобразная: оправившись от первого удара, она усадила сына перед телевизором, чтобы в новостях он увидел отца, и делала так каждый день до возвращения мужа.
Ей и Марте Лупе часто звонили из редакции, предлагая помощь, а когда заболел сын Лилианы, «Криптон» оплатил расходы на лечение. Кроме этого, Нидия Кинтеро по телефону призывала женщин сохранять самообладание, которого не хватало ей самой. Она обещала, что будет хлопотать в правительстве не только о дочери, но и о всех членах группы, а любые новости о пленниках сразу же сообщит. Свое слово она сдержала.
