– Нет, – отрезал он.
– Не спеши, Торни. Это дело новое. Фирма расширяется.
– Да ну?
– «Автодрама в каждый дом. Двухметровая сцена в каждой гостиной. Миниатюрные манекены, высотой двадцать пять сантиметров. Централизованный „маэстро“-сервис. Большой театр в вашем доме. Простое подключение с помощью концентрического кабеля. Позвоните Смитфилду, и узнаете подробности». Ну как, здорово звучит?
Он холодно посмотрел на нее.
– Самая большая сенсация в шоу-бизнесе со времен Сары Бернар, – заметил он сухо.
– Торни! Не будь таким злюкой.
– Извини… Но что здесь нового? Автодрама уже давно завоевала телевидение.
– Я знаю, но это же совершенно другое. Дети будут на седьмом небе. Но этому еще надо сделать рекламу, прежде чем ставить на поток.
– Прости, но тебе следовало бы знать меня получше. Она пожала плечами, устало вздохнула и закрыла глаза.
– Да, верно. Ты – исполнитель характерных ролей, идеалист, жупел для любого театрального директора. Ты не можешь играть роль, не живя ею, и не можешь ею жить, не веря в нее. Продолжай в том же духе и скоро умрешь с голоду. – Она сказала это со злостью, но он почувствовал, что за этим крылось невольное восхищение.
– Ничего, как-нибудь выживу, – сказал он и добавил про себя: «После вечернего представления».
– Я ничем не могу помочь?
– Можешь. Дай мне роль. Я мог бы заменять вышедший из строя манекен.
– Ты знаешь, я бы доверила тебе это, – сказала она после недолгого молчания.
– А почему бы нет. – Он пожал плечами. Она в раздумье посмотрела на свои колени.
– Хм, это выглядело бы классно. Настоящий актер, инкогнито выступающий в автодраме.
– Так уже делают в некоторых комедиях.
– Да, но зрители знают об этом, и контраст придает спектаклю особый колорит. Если куклы находятся на сцене вместе с людьми, они выглядят слишком гибкими, слишком ловкими, словом, какими-то гуттаперчевыми. Без людей это так не бросается в глаза.
– А если зритель не предупрежден…
– Мне интересно, догадались бы они или нет. Конечно, какое-то различие они бы отметили, – улыбнулась Жадэ.
– Они бы решили, что это интерпретация «маэстро».
– Возможно, – согласилась она. – С условием, что человек, играющий с ними на сцене будет осторожен и сумеет приноровиться к токоносителям.
– И если б этим можно было провести критиков, – кисло усмехнулся он.
– Какой-нибудь осел назвал бы это «вопиюще нереалистичной интерпретацией» или «явно бьющим в глаза автоматизмом», могу поспорить. – Она посмотрела на свои туфли. – Но бессмысленно делать что-либо подобное, – продолжала она изменившимся голосом. – «Маэстро» способен обеспечить лучшую постановку, чем любой режиссер.
