Гриффин откинулся на спинку кресла возле своего письменного стола и сжал в руке стакан. Боль терзала его – его собственная, смешанная с болью Рэйчел.
Что с ним происходило? Почему он не мог отделить ее чувства от своих?
– Гриффин?
Он поднял глаза и увидел в дверях кабинета Филда, который пристально наблюдал за ним.
– Маккиннона нашли? – глухим, угрюмым голосом спросил Гриффин.
Взгляд Филда упал на двойную порцию чистого виски в стакане Гриффина; священник снял с кресла три книги и сел.
– Ни малейшего следа. И ты не имеешь никакого права топить свои печали в виски, друг мой,– терпеливо заметил он.
Гриффин неторопливо сделал глоток, запрокинул голову и ощутил, как виски обожгло горло и согрело желудок.
– Тут что-то не так, Филд. Маккиннон не стал бы исчезать таким образом – во всяком случае, один, без дочери.
Филд вздохнул:
– Возможно, он просто больше не хотел чувствовать ответственность за девушку?
Одним глотком Гриффин осушил стакан.
– Нет, черт возьми, невозможно. Он слишком любил ее.
Наступила краткая, напряженная пауза. Филд резко прервал ее:
– Это не то, что ты думаешь, Гриффин. Если бы Маккиннон был мертв, кто-нибудь обнаружил бы тело или хотя бы лошадь.
Гриффин пристально посмотрел на друга:
– Джонас гораздо сообразительнее, чем тебе представляется, Филд.
Филд Холлистер не был другом Джонаса, но, несмотря на это, он стукнул кулаком по столу и закричал:
– Для тебя все проблемы в мире начинаются и заканчиваются Джонасом Уилксом! Гриффин, ты одержим этим человеком!
– Он убил Маккиннона.
– Гриффин, прислушайся хоть раз к голосу разума! Он не мог его убить. Благодаря тебе он уже два дня не выходит из дома!
Гриффин потянулся было к бутылке с виски, но передумал. Он и так с трудом выдерживал неодобрительный взгляд друга.
– Так ты уже наслышан об этом?
– Конечно, миссис Хаммонд не преминула мне об этом сообщить. И о том лесорубе я тоже знаю.
Гриффин проигнорировал упоминание о вчерашнем инциденте в поселке и огрызнулся:
– Сообщила ли тебе миссис Хаммонд также, что Джонас сделал с Фон Найтхорс?
Открытое лицо Филда побелело, он пытался что-то сказать, но не мог.
– Я подумал, старина, что это несколько поубавит твое благородное негодование по моему поводу.
Филд вскочил на ноги, вцепился пальцами в край стола:
– Скажи мне!
– Поверь мне, Филд, тебе будет тяжело об этом слушать. Я привез ее сюда, но, очевидно, она пострадала не так сильно, как я полагал, потому что она сбежала.
– Сбежала? Но куда...
