Рэйчел увидела свое отражение в этом зеркале среди бутылок и поморщилась. Она смахивала на маленькую беспризорницу, запутавшуюся в складках платья, принадлежавшего толстухе.
Только она подумала, что шок от увиденного ею уже почти прошел, как из завешенной драпировками двери слева от Рэйчел с хохотом выскочили две женщины. У обеих были волосы неестественного рыжего оттенка, подобранные кверху и уложенные тугими кудряшками, а платья были столь открытыми, что казалось, будто их тугие груди вот-вот вырвутся наружу.
Рэйчел покраснела до корней волос и в отчаянии взглянула на Гриффина. В его глазах она заметила сочувствие, смешанное с насмешкой, и вся сжалась.
– Танцовщицы? – прошептала она.
– Мягко говоря,– ответил доктор сквозь зубы и крепче сжал руку Рэйчел, подталкивая девушку к крутой деревянной лестнице.
Осознание ужасной правды пришло к Рэйчел между первым и вторым этажом. Она застыла на месте, пытаясь проглотить комок в горле.
– Это место... это...
– Бордель,– резко сказал доктор Флетчер. Но взгляд его теперь стал мягким и спокойно-терпеливым.
Ее густые ресницы слиплись от слез, вызванных потрясением от увиденного. В какой-то момент Рэйчел показалось, что ее вырвет.
– Вы могли бы предупредить меня,– хрипло упрекнула она.
Гриффин Флетчер только пожал внушительными плечами.
– Как? – вполне резонно отозвался он.
На это Рэйчел было нечего ответить, и хотя ей больше всего хотелось повернуться и убежать, она пошла за доктором по лестнице, затем по длинному сумрачному коридору.
Он тихонько постучал в последнюю дверь слева и решительно повернул ручку, когда слабый голос произнес:
– Войдите.
Рэйчел так и осталась бы стоять в коридоре, если бы он силой не втащил ее внутрь.
Через некоторое время он выпустил ее, пересек комнату и остановился у разворошенной постели.
– Привет, Бекки.
Рэйчел с трудом различала очертания худого тела под скомканными одеялами, но она знала, что это привидение со спутанными волосами и восковым лицом и есть ее мать. Подступившая к горлу тошнота, то, что она узнала за последние несколько минут,– все наполняло ее омерзением.
Голос женщины-призрака прозвучал злобно и скрипуче, ее уставившиеся на доктора глаза яростно сверкали:
– Вы негодяй, Гриффин,– вы привели ее сюда! Доктора, похоже, нисколько не задело оскорбление.
– Я тоже вас люблю, Бекки. А это Рэйчел. Откинув в сторону шуршащее одеяло, женщина села в постели и прошипела:
– Господи, да зажгите же лампу! Что сделано, то сделано. Дайте мне взглянуть на нее.
