– Что вы думаете, босс? – спросил Маккей, держась за луку седла и наклонившись вперед в надежде прочесть что-нибудь по ничего не выражающему лицу хозяина.
– Я думаю, что выяснение отношений с доктором Флетчером придется отложить до другого раза, – сказал тот, скрывая обуревавшее его бешенство под маской вялого равнодушия. – Возможно, до наступления темноты.
Маккей расплылся в глупой улыбке, продемонстрировав свои гнилые зубы.
«Он любит заниматься такими делами в темноте»,– с легким омерзением подумал Джонас. Гриффин наверняка ожидает этого: возмездия под покровом ночи. Джонас поднял руку, давая сигнал к отступлению, и улыбнулся про себя. У него хватит сообразительности быть не столь предсказуемым.
Осмелев, Маккей поскакал рядом с арабским скакуном Джонаса, между тем как все остальные ехали позади.
– Мы ведь не сможем захватить его, если он затаится у себя дома?
– В делах с людьми, подобными Гриффину Флетчеру,– ответил Джонас,– есть свои преимущества. Он слишком спесив и упрям, чтобы «таиться» где-нибудь. Нет, он будет разъезжать везде в открытую, если только будет уверен, что мы не схватим его вместе с девушкой.
Маккей на минуту задумался.
– Мы убьем его? – наконец спросил он.
Джонас в раздражении возвел глаза к небу, потом бросил убийственный взгляд в сторону Маккея:
– Нет, мы не станем его убивать.
– Почему?
– Потому что я хочу, чтобы он остался в живых, Маккей,– по нескольким причинам. Во-первых, он единственный врач на много миль вокруг, во-вторых, он мой кузен. «Я хочу, чтобы он видел Рэйчел, когда она забеременеет от меня. Я хочу, чтобы он ползал на брюхе».
Маккей был явно разочарован, но, к облегчению Джонаса, вопросов больше не задавал.
И в измученном сознании Джонаса возникла, в натуральную величину, картина: Рэйчел, носящая ребенка. Его ребенка. Возникший образ не имел ничего общего с местью Гриффину: нет, это будет лишь мизерным удовольствием для Джонаса по сравнению с радостью видеть Рэйчел, носящей его детей, отдающей ему свою сладостную прелесть всякий раз, когда он того пожелает. А это будет часто.
Джонас улыбнулся и с грустной уверенностью признался себе, что влюблен. После этого ему стало легче строить дальнейшие планы.
* * *
Направляясь в кабинет Гриффина, Филд Холлистер ожидал обнаружить там полный разгром – и не ошибся. Громадный дубовый стол бы перевернут, его ящики косо торчали в разные стороны, будто поломанные конечности. На полу повсюду валялись книги, а тяжелые бархатные занавеси, полусодранные с карнизов, болтались как тряпки.
