– Ты что, девочка?
– Сид, я не могу прыгать сегодня второй раз, – всхлипнула она.
– Да почему же?
– Я боюсь.
Он взял ее за руку.
– Ну, нет. Я тебя хорошо знаю, – сказал он. – Ты самая храбрая женщина в мире. Выпей-ка бренди, это тебя подбодрит.
– Нет, от этого только хуже будет.
– Нельзя же обманывать ожидания публики.
– Подлая публика! Скоты, только и знают что нить и объедаться. Сборище болтливых болванов, которым некуда деньги девать. Видеть их не могу. Им наплевать, что я жизнью рискую.
– Конечно, они ищут сильных ощущений, я не спорю, – в замешательстве сказал он. – Но ведь ты знаешь не хуже моего, что риска тут нет, если только не терять самообладания.
– А я совсем потеряла самообладание, Сид. Я разобьюсь.
Она слегка повысила голос, и он быстро оглянулся на бармена. Но бармен был занят чтением газеты и не обращал на них внимания.
– Ты не представляешь себе, как это все выглядит сверху, когда смотришь оттуда, с площадки. Честное слово, я сегодня думала, я потеряю сознание. Не могу я прыгать сегодня второй раз, слышишь? Ты должен избавить меня от этого, Сид.
– Если ты смалодушничаешь сегодня, то завтра тебе будет еще труднее.
– Нет, не труднее. Меня доконало, что нужно прыгать по два раза, и это бесконечное ожидание. Пойди к мистеру Эспинелю и скажи ему, что я не могу давать по два выступления за вечер. У меня нервы не выдерживают.
– Он никогда на это не согласится. Все их доходы от ужинов держатся на тебе. В это время люди только затем и приходят, чтобы поглядеть на тебя.
– Ничего не поделаешь. Говорю тебе, я больше не могу.
Он помолчал. По ее бледному лицу все еще катились слезы, и он видел, что она быстро теряет над собой власть. Он уже несколько дней чувствовал что-то неладное и беспокоился. Пытался избежать этого разговора. Он смутно понимал, что лучше будет, если она не выразит словами то, что чувствует. Но он беспокоился. Потому что он ее любил.
– Эспинель все равно хотел меня видеть, – сказал он.
– Что ему надо?
– Не знаю. Я скажу ему, что ты не можешь давать больше одного выступления за вечер, и посмотрим, что он на это ответит. Ты меня здесь подождешь?
– Нет, я пойду к себе наверх.
Десять минут спустя он вошел к ней возбужденный, торжествующий, широко распахнув дверь.
– У меня для тебя отличные новости, дорогая. Они оставляют нас еще на месяц и будут платить вдвое.
Он подскочил к ней, чтобы обнять и поцеловать ее, но она его оттолкнула.
– Должна я прыгать сегодня второй раз?
