Он застонал, поднятые руки его задрожали. Он был в западне и знал это. Ему ничего не оставалось делать, кроме как дать мне то, что я просил.
ТеТе глядела на нас из дальнего угла лачуги. Она скорчилась там, не желая вмешиваться и не желая связываться с таким парнем, как я.
– Я… я думаю, что знаю жуликов, которых ты ищешь, – сказал Джимми. – Они у Кэйна в постоянном списке. Он бросает их время от времени на работу, где нужны крепкие косточки. Хотя они не распускают об этом языки. Они считают делом чести выполнять грязную работу для Короля Роботов.
– Имена, – потребовал я.
– Я их знаю только по кличкам, – хмыкнул Хорвел. – Одного зовут Фрукт, потому что он любит трескать все их виды. Особенно он любит ягодные сливы с Венеры. Обычно у него этих слив полная пазуха.
– Хватит, – зарычал я. – Остальные?
Джимми поскреб щеку. Он нервничал, но говорил, и это было уже хорошо.
– Второго зовут Паук. У него такая внешность – волосатый и толстый. Третьего зовут Улыбающийся Малыш, потому что он никогда не улыбается. Так сказать, ироническое прозвище.
– Я уловил, – сказал я. – Где они болтаются?
Лицо его было потным и дрожащим от страха.
– Я не… я не уверен, что смогу…
Я сжал кулаки. Хорвел отвернулся.
– Подожди секунду! Я вспоминаю. Ага, я уже вспомнил.
– Тебе повезло, что у тебя такая хорошая память, – ухмыльнулся я. – Она спасла твой нос от раскваски.
Он вернул мне улыбку, поменяв ее на кислую и неуверенную.
– Загляни в «Струю Сока» в Обод-Сити, головорезы Кэйна ходят туда пропустить стаканчик.
– Какие у них хлопушки?
– Фрукт обычно таскает с собой скорострельный рукопашный Регби-Пауэлл 2,20—70. Паук без жезла, у него в туфле спрятан нож с длинным лезвием. Улыбчивый Малыш предпочитает Виккерс-Спейшл 20—40 с боковым автоматическим магазином. И все трое умеют обращаться с тем, что они таскают. Плохие это новости, Сэм?
– В первый раз в Пузырь-Сити у них были тяжелые микролазеры 45 Сидлей-Армстронг, – сказал я.
– Это не лунное снаряжение. Здесь они болтаются с хламом полегче. Но они могут обращаться почти со всем на свете. Кэйн нанял на это дело не первых встречных.
– Что еще мне надо знать?
– Ничего, за исключением того, что тебе лучше не упоминать мое имя. Если кто-нибудь из Луни возьмет в голову, что я проболтался насчет их, то тогда я труп.
– Ты слишком много беспокоишься, – сказал я, вручая ему чашку. – Выпей, Джимми.
Он вернул мне пустую чашку, схватил бутылку Луносока и присосался к ней.
– Этот кофе сгноит мои внутренности, – сказал он, оторвавшись.
