Этим утром в Марроне застряла горечь, которую не смогли прогнать даже рассветная служба, состоявший из каши завтрак и угрюмая решимость на учениях. Спал он беспокойно и теперь чувствовал себя более обманутым, чем потрясённым, более убийцей, чем праведным воином. Сегодня трудно было все свалить на фанатизм фра Пиета, бросившего их в безумие убийства, — тяжесть содеянного перевешивала подобные оправдания.
Но Маррон, несмотря на эти мысли, делал то, что должен был делать. Он стоял рядом с Олдо и с остальными братьями и смотрел, как расходятся их соперники. Потом ушёл даже фра Пиет, и отряд остался без присмотра на несколько минут, пока исповедник шёл навстречу бородатому коротышке с длинным мечом на поясе. Это был человек, слава которого переросла хозяина, — магистр Рикард, главный мастер оружия Ордена и знаменитый фехтовальщик. Он прибыл в эту землю в свите герцога и вложил в освоение Чужеземья немало сил, сделав своего сюзерена королём страны, и пусть надежды Маррона рассыпались в пыль, отдающую горечью во рту и в горле, но всё же под началом этого человека он будет драться изо всех своих сил.
Магистр Рикард пожал руку фра Пиета и заговорил с ним как с равным, чем несказанно удивил Маррона, и они вдвоём медленно направились к отряду, наклонившись друг к другу и негромко разговаривая. За ними шли шестеро юношей в чёрных плащах, но рясы под плащами были белые.
— Кто это? — тихо спросил Маррон, воспользовавшись моментом.
— Рыцари-искупители, — ответил сзади ворчливый голос. — Из какой ты деревни явился?
«Уж тебя бы в этой деревне поучили!»
Впрочем, это следовало бы знать и самому. Рыцари-искупители были сыновьями знати. Они не посвящали всю свою жизнь и имущество Господу, однако давали клятву провести год, два или пять на службе Ордену. В Элесси это считалось долгом, в других же провинциях Чужеземья, как слышал Маррон, было скорее модой, но чёрный значок прошедшего службу в Ордене ценился очень высоко и молодой человек, не обладающий им, считался слегка ущербным. А в некоторых фамилиях год службы был ритуалом посвящения, после которого юноша считался мужчиной.
Что бы ни приводило этих людей в Орден, их сопровождали — как Маррону рассказывали — пажи и оруженосцы, они ели и спали отдельно, ходили или не ходили на службы по собственному желанию. И одевались они иначе — как Маррон теперь видел сам. Есть рыцари, и есть братья, это Маррону было сказано, они мало друг с другом соприкасаются; и Маррон уже знал, кого он ставит выше.
