– Лили, – тихо произнес Деймон, – ты когда-нибудь была близка с мужчиной?
– Нет, – призналась она.
– Почему ты меня об этом не предупредила? – сдавленно вскрикнул он, оглушенный сознанием того, что он у нее первый. Гром и молния, ведь он же мог по незнанию причинить ей ненужную боль!
– Ты бы мне все равно не поверил.
Она права, виновато подумал Деймон. Даже если не брать в расчет, что Лили актриса, она настолько пылкая и страстная женщина, что ему даже не приходило в голову задуматься, были ли у нее другие возлюбленные. Хокхерст был глубоко тронут – ему оказана честь и одновременно на него возложена ответственность стать первым.
Теперь он еще больше, чем прежде, преисполнился решимости приложить все силы, чтобы Лили навсегда запомнила этот день. Его собственная жажда удовлетворения отступила перед желанием сделать волшебным посвящение молодой женщины в таинство любви.
– Я хочу, чтобы ты познала истинное блаженство, – тихо промолвил Деймон, – и все же сначала тебе будет больно – с этим ничего нельзя поделать. Однако обещаю, я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы уменьшить эту боль.
Накрыв ее своим телом, он начал медленное проникновение в тесное, но гостеприимно влажное лоно Лили. Его движения были очень осторожными. От напряженного усилия сдержать свою страсть лоб и спина у него покрылись потом. Мышцы рук и позвоночник заныли, вынужденные сдерживать вес тела.
Наконец решив, что настала пора, Деймон одним рывком прорвал преграду. Его губы прижались к ее губам, принимая крик боли, после чего он застыл, давая телу Лили время привыкнуть к вторжению в его святая святых, нашептывая ей ласковые успокаивающие слова.
Затем Деймон начал двигаться. Лили сначала напряглась, но тут же расслабилась, присоединяясь к нему в ритме страсти. По мере увеличения темпа ее дыхание учащалось, становилось отрывистым. Застонав, Лили судорожно вонзила ногти в спину Деймона, купающегося в океане ее нарастающей страсти.
Лили была не в силах осознать до конца нарастающую внутри бурю. Она ощущала, как ее затопляет смешанное чувство необъяснимого мучения, требующего выхода, и величайшего наслаждения.
Внезапно ее тело, казалось, слившееся воедино с телом Деймона, забилось в сладостных судорогах. Он, выгнувшись дугой, застыл на мгновение и тотчас же рухнул вниз, судорожно дыша.
Лили с изумлением взглянула на него сквозь пелену наслаждения, застилающую ее взор.
В глазах Деймона появился ответный блеск.
