При воспоминании о том, что его губы проделывали с ее грудью, Лили захлестнуло восторженное возбуждение, и где-то в глубине своего тела она ощутила ноющую пульсирующую боль.
Отперев замок, Деймон открыл дверь и отступил в сторону, пропуская Лили вперед. Войдя в прихожую, молодая актриса обернулась и увидела, что он остался на улице.
– Разве вы не зайдете в дом? – удивленно спросила она.
Выражение его лица, скрытого в темноте, невозможно было понять.
– Думаю, нет, – спокойно ответил Деймон. – Нам обоим прекрасно известно, что произойдет, если я останусь.
Резко развернувшись, он, даже не поцеловав ее на прощанье, направился к экипажу своей легкой свободной походкой, так хорошо ей знакомой.
Лили должна была бы испытывать облегчение. Вместо этого она ощутила разочарование и обиду.
И ужас по поводу того, с какой легкостью Деймон способен повелевать своими чувствами.
Для него происходящее оставалось по-прежнему игрой; увы, она про себя такого уже не могла сказать. Все ее тело изнывало от нестерпимого желания загасить испепеляющую страсть, разожженную в ней Хокхерстом. Он же, судя по всему, не испытывал подобных мук.
Лили тяжело вздохнула. Ее решимость победить «короля гримерных» его же оружием таяла с каждым часом.
На Хокхерста решительно надвигалась мать Эдварда, подобная фрегату, поднявшему все свои паруса. Деймон подумал было о том, чтобы попытаться укрыться среди собравшихся на торжественный прием гостей, но этим ему удалось бы лишь отсрочить неизбежное. Нечего и думать, чтобы с его ростом затеряться в толпе.
– Вечер удался на славу, Маргарет, – вежливо заметил Деймон, отказавшись от тщетных попыток спрятаться и решительно шагнув навстречу миссис Сент-Клер.
Это была неправда; прием получился на редкость скучным и нудным, что еще больше усугубляло неприкрытую враждебность Эдварда.
– Да, я очень рада, – самодовольно ответила Маргарет. – Моему сыну лишь раз в жизни исполняется двадцать один год, и я не поскупилась на затраты.
По ее понятию, это заключалось в трех музыкантах, дешевом шампанском и убогом столике с закусками. Что ж, по крайней мере она не просила Хокхерста оплатить счет, хотя сейчас он жалел о том, что сам не предложил ей этого. Деймон всегда охотно проявлял щедрость – если инициатива исходила от него.
Он заметил Сесилию, одиноко стоящую у стены с неизменным мученическим выражением лица.
Слава богу, Лили не устраивает подобных капризных сцен, требуя к себе внимания. Точнее, она вообще ничего не требует; впервые на его памяти Деймон столкнулся с женщиной, не пытающейся так или иначе использовать его.
