Она подняла на него взгляд. Деймон, улыбнувшись, наклонился к ней. Лили не пыталась уклониться от его губ, пленивших ее рот долгим и удивительно нежным поцелуем. Деймон сдержался и не позволил поцелую стать страстным, и все же Лили, потрясенная до глубины души, долго не могла отдышаться, в то же время чувствуя, как печаль покидает ее, уступая место радостному и светлому чувству.
Деймон провел пальцем по ее щеке.
– Я должен идти, – тихо произнес он. – Обещайте, что не будете думать обо мне хуже, чем я есть на самом деле.
И, оставив еще один поцелуй, легкий, как прикосновение крыльев бабочки, на губах Лили, он ушел.
Хокхерст настоял на том, чтобы вечером после окончания спектакля проводить Лили в театральную гостиную.
– Для Эдварда это явится убедительным доказательством, – объяснял он. – Поверьте, возможно, так нам удастся избежать неприятных сцен.
Лили понимала, что он прав, и все же колебалась. Гордость не позволяла ей появиться на людях, опираясь на руку «короля гримерных».
Деймон насмешливо приподнял бровь – этот жест неизменно выводил ее из себя.
– Вы боитесь отвадить остальных поклонников?
– Я сделала бы это с превеликим удовольствием, но мне невыносима мысль, что кто-то сочтет меня вашей очередной добычей.
Хокхерст хитро усмехнулся:
– Ну что вы! Кстати, а какое вам дело до того, что о вас подумают?
– Но ведь это же неправда.
– Но ведь вам правда известна, – улыбнулся он, – а только это и имеет значение.
– Боюсь, я не могу в полной мере разделить ваше пренебрежительное отношение к мнению других. И мне совсем не все равно, если у кого-то возникнет обо мне превратное впечатление, – призналась Лили, подавая ему руку.
У зеленой двери комнаты отдыха Деймон замедлил шаг и, переступив порог, остановился.
В помещении внезапно стало тихо, как в склепе.
Появление Лили под руку с Хокхерстом произвело впечатление не на одного Эдварда.
Молодой актрисе еще никогда в жизни не было так стыдно. Она чувствовала обращенные на нее в гнетущей тишине взгляды. Хокхерст незаметно сжал ей руку, напоминая, что она может рассчитывать на его поддержку.
Вдруг тишина комнаты разом взорвалась гулом голосов.
– Кажется, мы произвели сенсацию, – вполголоса заметил Деймон.
К ним подошел Эдвард, вне себя от обиды и негодования.
– Лили, что все это значит?
– По-моему, смысл происходящего очевиден, – спокойно заметил Хокхерст.
Юноша вспыхнул.
– Лили, как вы могли так со мной поступить?
Лили вспомнила про Сесилию, печальную и забытую, страдающую в одиночестве дома.
