…Липа умиленно наблюдала, как пес, урча, барахтается в грязном сугробе под фонарем. Стоять было холодно, кроме того, пора было покурить. Вот как раз и троллейбус. Просто на улице Липа никогда не курила – вульгарно. Лучше где-нибудь на лавочке незаметной или вот в пустом еще ночном троллейбусе с открытыми дверями. Липа вышла подворотни. Вдоль Ново-Рязанской от вокзалов и вн до Бауманской стояли троллейбусы с зачаленными дугами.
Липа наступила одной ногой на подножку, обернулась к собаке:
– Абрек, я здесь, – чтобы пес не волновался.
Села на заднее сиденье, достала папиросы. Однако в троллейбусе она оказалась не одна. На звук чиркнувшей спички за спиной переднего сиденья выросла голова в шляпе. Липа дернулась было, чтобы встать, потом вспомнила, что не одна: Абрек рядом, двери открыты.
Из вежливости Липа предложила:
– Не желаете папиросочку?
Человек вздрогнул, видимо, проснулся. Обернувшись, он попал под свет фонаря с улицы, Липа, приглядевшись, вскрикнула:
– Господи! Александр Григорьевич?! Не вы ли?
– Здравствуйте, Олимпиада Михайловна, – приподнимаясь не до конца, сказал Александр Григорьевич и дотронулся до шляпы.
Липа пересела к нему. Протянула «Беломор-канал».
– Да что же я, дура, ведь вы не курите. Конечно – таберкулез… Вернулись?.. А что ж вы так? Мы бы вас встретили… Александра Иннокентьевна знает?..
– Она знает, но…
– Не принимает?! – воскликнула Липа. Александр Григорьевич молча развел руками.
– Сниму жилплощадь… пока документы. А там, я думаю, Шура менит свое отношение. Вы понимаете?..
Липа послушно кивнула, хотя никак не могла понять, почему Александр Григорьевич не идет к себе домой, а мерзнет в троллейбусе возле ее дома. В шляпе.
– Почему вы в шляпе? Вы простудитесь.
– Это не самое страшное. Как Лева, Люся… девочки?
– Младший – мальчик, – поправила его Липа. – Ромочка. Семь лет. В первый класс ходит. А чего же мы сидим-то? Ну-ка давайте поднимайтесь!
– Рановато, Олимпиада Михайловна…
– Поднимайтесь, поднимайтесь без разговоров. Пошли чай пить.
Липа вышла троллейбуса и подала Александру Григорьевичу руку, как ребенку.
– Осторожнее.
Из подворотни молча через сугроб бросился Абрек. Нельзя! – заорала Липа. – Фу! не успев сбросить скорость, забуксовал, ударил ра Григорьевича задом по ноге и, виновато под-хвост, убежал в подворотню.
– Это наш, – сказала Липа. – Левочка с торфоразработок привез. Абрек.
– Да я их и всегда-то… – срывающимся голосом пробормотал Александр Григорьевич.
