– Боже, как я соскучился!
Потом он тискал близнецов и целовал смутившуюся Мэри Лу.
– Как ты выросла, – сказал он девочке. – Скоро станешь такой же высокой, как мама.
– И такой же красивой, да?
– Даже красивее, – серьезно ответил Бэрри. Ночью они лежали в объятиях друг друга, словно и не расставались.
– Останешься на ночь? – тихо спросила она.
– Нет… Сегодня у меня просто «позднее совещание».
– Констанс уедет пятнадцатого июня?
– Да. И тогда целых три месяца пять дней и пять ночей в неделю будут нашими.
– Хорошо. Тогда я отправлю и близнецов…
– Что ты имеешь в виду?
– Мэри Лу едет в один из лагерей в штате Мэн. Близнецов я хотела оставить дома, а уик-энды проводить с ними в Вирджинии. Но раз мы все лето сможем быть вместе, малышей можно пристроить в лагерь. А субботы и воскресенья я буду проводить с Бриджит.
Бэрри ласково поцеловал ее.
– Я так люблю тебя, Долорес.
– Но гораздо меньше, чем я, – чуть капризно сказала она.
Он перевернулся и щелкнул зажигалкой.
– Любовь, я это чувствую, дарована нам с тобой свыше. За пять кошмарных недель с Констанс и Дебби я чуть не ошалел. Они все время дулись в карты. Слава богу, Констанс боялась, что у нее поднимется давление, и не требовала от меня исполнения супружеских обязанностей. Время мы коротали с похожим на гомика атлетом, которого пригласила Дебби. Уже с утра, глядя, как он возится со штангой, я чувствовал себя смертельно усталым. Парню недавно исполнилось двадцать восемь, и он признался, что хотел бы жениться на старушенции.
– Думаешь, Дебби согласится? Бэрри затянулся сигаретой.
– Она слишком хитра и слишком богата. У нее хватит денег, чтобы покупать себе гомиков и не гомиков до тех пор, пока не стукнет сотня.
– Ну, для своих пятидесяти шести она прекрасно выглядит.
– А почему бы и нет? Пластических операций Дебби сделала не меньше, чем ей лет.
Долорес потянулась всем телом.
– Как ты думаешь, а мне это нужно? Он рассмеялся.
– Ты дитя.
– Мне тридцать девять лет.
– Ну, Констанс скоро пятьдесят, и то ей достаточно массажа лица и хорошего макияжа. Хотя загаром тебе злоупотреблять не следует.
– Почему?
– У Констанс прекрасная кожа, потому что она старается прятаться от солнца. Как, впрочем, и Дебби. Она говорит, что большинство женщин, которые отдыхают в Палм-Бич, похожи на сморщенный чернослив. И это правда. Если женщине за сорок, ее кожа портится от загара.
– Значит, я напоминаю тебе чернослив?
– Нет, ты моя золотая тигрица. Но береги свою красоту. Для меня.
