– Что? Знаешь, дорогая, или ты идешь со мной, или я приду с другой. И конец всему.
– Я не люблю приемы, – объясняла она. – Особенно большие. (Господи! Зачем она оправдывается перед этим человеком? Да потому, что он – ее единственная связь с миром.)
– Ничего, можешь попробовать еще раз. Это, правда, не Белый дом, а только дворец Греси… Но в Нью-Йорке его называют домом.
– Хорошо. Я согласна.
Долорес пришлось опять купить новое платье и пригласить на дом парикмахера. Единственная пара бриллиантовых сережек – все, чем она могла оживить свой наряд. Джимми никогда не дарил ей драгоценностей и не позволял носить дорогие меха, считая, что первую леди это не украшает. Какое счастье, что платье продавалось вместе с пальто. Долорес думала, что необходимо как-то раздобыть соболиную шубу. Норковая шуба, которую Бриджит подарила невестке после смерти Джимми, давно вышла из моды. Долорес искренне удивлялась, что люди считают ее элегантной женщиной.
Она появилась, когда вечер был в разгаре. Но по залу моментально пробежал шумок. Мэр приветствовал ее так, словно она принадлежала к королевской семье. Он долго тряс руку Эдди, повторяя:
– Как тебе удалось привести в мой дом самую красивую в мире женщину?
Целых полчаса ее представляли гостям. У Долорес заныла спина, но она держалась прямо, все время чувствуя на себе чей-то внимательный взгляд. Он принадлежал высокому мужчине, который стоял неподалеку, лениво опираясь на стену.
«Как он хорош собой, – мысленно отметила Долорес. – Где я его видела? Наверное, какой-нибудь актер…»
Красавец подошел к ней последним, когда процедура представления уже закончилась.
– Привет, – сказал он фамильярно, даже не протянув ей руки. – Нам давно пора познакомиться. У нас много общего.
– Вот как? – спросила она, придавая голосу чуть хрипловатый оттенок. Ей безусловно хотелось понравиться незнакомцу.
Он подал Долорес стул с легкостью, свойственной людям, получившим хорошее воспитание, чего явно не хватало Эдди Хэррису.
– Вы поднялись на вершину власти, выйдя замуж за президента, – улыбнулся он. – А я ничего не достиг, потому что был всего лишь сыном вице-президента.
Долорес мгновенно вспомнила все. Конечно же, это Бэрри, сын Беннингтона Хейнза, который, будучи вице-президентом, умер от сердечного приступа во время избирательной кампании, иначе он непременно стал бы президентом – в старике была бездна обаяния. Три его прехорошеньких дочери удачно вышли замуж. О Бэрри говорили, что он был самым интересным в семье, но именно внешность повредила его политической карьере. Когда он баллотировался в мэры Нью-Йорка, то проиграл весьма заурядной личности. Избиратели посчитали, что такой красавчик не способен стать серьезным политиком. Затем Бэрри баллотировался в палату представителей, но снова проиграл и кончил тем, что женился на Констанс Маккой, обладательнице многомиллионного состояния. Он числился юрисконсультом в известной фирме, но больше был известен как муж богатой женщины. Констанс уже было за сорок, она дважды побывала замужем, но еще неплохо выглядела и шикарно одевалась. Все знали, что на брак с Бэрри она решилась только из-за его имени. Серые глаза Бэрри так откровенно разглядывали Долорес, что она смутилась и покраснела, скороговоркой представляя ему подошедшего Эдди Хэрриса. Но выяснилось, что они уже знакомы.
