– Мы все равно расстались бы с ним когда-нибудь, верно? Например, когда выйдем замуж.
Отец всегда баловал Долорес при встречах: чай в «Плаза», красивые платья из дорогого магазина на Мэдисон-авеню… И он ни разу не позволил себе даже намека на то, что продавщицы с большим удовольствием обслуживали Ниту, чем старшую, его любимицу.
Даже после того как родились Мэри Лу и близнецы, после президентской кампании и выборов муж все еще выговаривал Долорес, что она тратит слишком много денег. Через Бетси Минтон, которая теперь была ее личным секретарем, он постоянно напоминал о необходимости урезать расходы. Однажды после жестокой ссоры Джимми выпалил: – Доло, у нас нет таких денег. Отец преувеличивает размеры состояния семьи. Наличными есть всего три-четыре миллиона, не считая, конечно, недвижимости. Не забывай: только одни мои выборы стоили бог знает сколько. Безусловно, деньги на детей отложены. Когда мне стукнет шестьдесят, я получу миллион. Тогда мы сможем расслабиться и наслаждаться жизнью. А сейчас нужно экономить.
Когда приезжала Нита и покупала сразу две дюжины туфель или три шубы у «Максимилиана», Долорес улыбалась и небрежно замечала, что первая леди страны не имеет права на безумное расточительство. Но как она мечтала о роскошных мехах и платьях! Утешала лишь одна мысль: Ниту теперь считали просто ее сестрой – сестрой Долорес Райан, жены президента США. Нита сказала об этом прямо, когда однажды вечером они собрались на открытие благотворительной художественной выставки:
– Несмотря на мои сногсшибательные драгоценности, Доло, все внимание прессы достанется именно тебе.
Долорес разрешала Ните платить за обеды в «Орсини»: сестра ведь была замужем за настоящим миллионером и, кроме того, получала сумасшедшие подарки от барона, в которого все больше и больше влюблялась. Сам же барон, несмотря на все ухищрения Ниты, о женитьбе даже не заговаривал. Находясь в тени Долорес, она, казалось, утратила блеск своей красоты. Ее лицо, напоминающее камею, день ото дня становилось все более скучным. Именно Долорес появлялась теперь на страницах самых престижных журналов, именно она могла сделать имя любому модельеру, если носила его платья, – Долорес Райан, первая леди могущественной державы.
Все это осталось в прошлом. Теперь она просто вдова. А первой леди стала Лилиан Лайонз в потрепанной шубе из ламы. Долорес подняла глаза на новую «первую пару»: каким маленьким и худым кажется Элвуд рядом с высокой, крупной Лилиан. Тот блеск, который они с Джимми придали Белому дому, исчезнет, а вместе с ним – и она сама. Внезапно Долорес выпрямилась. Нет, она не исчезнет. Удалось же ей – той, которая поначалу была лишь тенью Джимми, стать личностью. Сплетни о его связях с голливудскими звездами она старалась пропускать мимо ушей, потому что в глубине души не имела права винить его. Муж не нашел в ней ответной страсти. Может, всему виной была бедность, которая наступила после смерти отца, когда приходилось притворяться, что дела обстоят хорошо. А мать постоянно твердила:
