– Хочу, хочу. Но не меньше мне хочется заполучить ЭКСИМ.
– Что вы станете с ним делать? Это торговое предприятие, а не контора ростовщика.
– Мне нужна новая вывеска. Здесь начинает пахнуть жареным.
Минуту они молча смотрели друг на друга, натянуто улыбаясь. Каждый старался разгадать, каким образом собеседник хочет его одурачить. Боргри обливался потом и комкал платок влажными пальцами. Он внушал Жюльену инстинктивное отвращение. Куртуа испытывал лишь одно желание: бросить все, отдаться на милость победителя, лишь бы не приводить в исполнение свой план. Он первый опустил глаза, прошептав:
– И что вам за удовольствие разорять людей, уничтожать их?
Боргри с трудом сдерживал ликование:
– Я-то за девочками не бегаю. Я делом занимаюсь.
Жюльен помимо воли заговорил умоляющим тоном:
– Послушайте, старина, если вы продлите вексель всего на два месяца, обещаю вам…
– Ни за что! – крикнул Боргри. – Оставьте свои уговоры для баб, которые пожирают ваши деньги. Со мной этот номер не пройдет. Сантименты на бирже котируются невысоко.
Куртуа закусил губу:
– С того дня, как я подписал вексель…
– Прошел уже целый год! – прервал его ростовщик едким тоном. – Не будем забывать, что уже три раза я давал вам отсрочку!
– Каждый раз за полмиллиона, не будем забывать и об этом. Боргри, послушайте… Возможно, я и не был образцом добродетели, но я не был обманщиком, и с тех пор…
– С тех пор вы наделали немало гадостей. В частности, хитростью выманили ой-ой сколько денежек у своего шурина. Так что в вашем теперешнем положении одним обманом больше, одним меньше…
Жюльен выпрямился как от удара:
– Как, какой обман?
– Эта ваша история с чеком. Вероятно, это какая-нибудь махинация…
– Может быть, – признался Куртуа. – Тем более надо ее избежать, если есть возможность.
– Нет возможности. Поскольку непорядочно поступаете вы, а я лишь возвращаю свои деньги.
Он опять вытер руки носовым платком. Его безрадостный смех проскрипел, как негостеприимная дверь.
– Поторопитесь. У вас, наверное, свидание с какой-нибудь девицей.
– Скажите-ка, Боргри, вы мне случайно не завидуете?
Боргри подскочил:
– Завидую? Боже, да в чем же? Вы спятили!
Глаза у Жюльена заблестели. Он покачал головой:
– Когда я слышу, сколько вы говорите о женщинах, мне многое становится ясным. Бедняга, вы, должно быть, импотент!
Лицо ростовщика приобрело землистый оттенок. На мгновение он потерял дар речи. Жюльен заговорил твердым тоном:
– Черт возьми, Боргри, сделайте хоть раз в жизни доброе дело, вы не пожалеете об этом…
