У девушки не было ни бровей, ни ресниц; красный тюрбан туго обвивал вполне человеческую голову. Пальцы – по четыре на руках и ногах – заканчивались острыми, чуть изогнутыми когтями, втягивающимися на манер кошачьих. Девушка облизнула губы тонким розовым язычком, таким же кошачьим, как зеленые глаза и когти, – и заговорила:
– Не… боюсь. Теперь. – Ярко блеснули острые зубки.
– И чего это они за тобой гонялись? – поинтересовался Техасец. – Что ты им такого сделала? Шамбло… Имя твое, что ли?
– Я… не говорю вашим… языком. – Девушка (или кто она там была на самом деле?) спотыкалась на каждом слове.
– А ты попробуй. Постарайся… Хотелось бы знать, почему они тебя преследовали? И что теперь… Останешься на улице, или лучше тебя куда-нибудь спрятать? Эти ребята, они совсем озверели.
– Я… пойду… с… тобой, – объявила незнакомка.
– Ну ты даешь! – ухмыльнулся Джо. – И кто ты, кстати, такая? На кошку похожа.
– Я – Шамбло.
Преследователи выкрикивали это слово с ненавистью, девушка произнесла его серьезно и даже торжественно.
– А где ты живешь? Ты марсианка?
– Я пришла из… из далеко… из давно… из далекой страны.
– Подожди! Давай разберемся… Так ты не марсианка?
Шамбло гордо выпрямилась. В ее позе было что-то царственное.
– Марсианка? – презрительно улыбнулась она. – Мой народ… это… это… у вас нет… такого слова.
– А твой язык? Скажи что-нибудь по-своему, может, я его знаю.
В глазах Шамбло мелькнула – Джо мог в этом поклясться – легкая ирония.
– Когда-нибудь… потом… я поговорю с тобой… на своем… языке. Техасец Джо услышал ритмичный хруст щебенки – звук чьих-то шагов – и решил повременить с ответом. Появившийся из-за угла марсианин заметно покачивался, от него за милю несло венерианским сегиром. Заметив в глубине арки яркое пятно, житель марсианских пустынь замер на месте и уставился на девушку. Секунды через две в затуманенном мозгу что-то сработало.
– Шамбло! – Ноги марсианина подгибались и разъезжались, но все же он отважно бросился в атаку. – …Шамбло!
– Иди… куда идешь, – посоветовал Джо, презрительно оттолкнув грязную руку со скрюченными пальцами.
Марсианин попятился.
– Она что, твоя? – прохрипел он. – С чем я тебя и поздравляю.
А затем сплюнул – точь-в-точь как предводитель толпы – и пошел дальше, бормоча самые непристойные и кощунственные слова.
В душе Техасца крепло непонятное, неуютное чувство.
– Ну, – сказал он, провожая марсианина взглядом, – если дело обстоит так серьезно, тебе лучше спрятаться. Куда идем?
