Красные гвоздики в отеле 'Пера Палас' | страница 2



(Впоследствии, когда номер в "Пера-Палас и красные гвоздики в этом номере превратились в воспоминания, во время нашего разговора по телефону в Баку, ты сказала: "Стамбул - город романов, - и тут же прибавила, - шучу." "В каждой шутке есть доля правды", - сказал я. Ты рассмеялась: "В каждой шутке есть доля шутки").

И вот теперь, по приглашению Юсиф-бека мы сидим с ним друг против друга в "Цветочном пассаже", он пьет ракы рюмку за рюмкой, я - пиво, кружку за кружкой (свою норму водки я уже принял заранее, позже еще врежу, и вообще, это я только так говорю - норма, моя норма похожа на безразмерный носок - и на маленькую ногу налезет и на большую), он курит сигарету за сигаретой, я... я же не курю, ибо ровно десять лет назад сделал большую глупость: дал себе слово бросить курить и бросил. (Порой тревожная мысль приходит в голову: а вдруг я повторю ту же глупость с выпивкой, что же мне потом делать?).

По "Цветочному пассажу", задрав хвосты, прогуливались сытые, все как на подбор - упитанные, избалованные судьбой коты, Тамара же, завидев Юсиф-бека, с каким-то дьявольским огнем в душе, под аккомпанемент аккордеона, не переставая пела неповторимую любовную песнь, посвященную этому старейшему труженику пера:

Юсиф, возьми меня!

Сыграй на мне,

Как на этой гармони.

Сыграй, если сможешь,

Возьми, если сможешь.

Если смо-о-о-ожешь!

* * *

Она посмотрела своими большими, черными, как ночь глазами на гвоздики в цветочной вазе в номере отеля "Пера-Палас" и спросила:

- Вы в самом деле привезли эти цветы из Баку?

- Конечно, - сказал я.

Снова "вы", и это "вы" по сравнению с моими к ней (то есть, к тебе!) чувствами так отчужденно звучало, столько в этом "вы" было стеклянного холода, что мне страстно захотелось первым, что подвернется под руку запустить в это стекло, разбить его на мелкие осколки.

Она снова глянула на красные гвоздики, потом перевела взгляд своих больших, черных как ночь глаз и посмотрела мне прямо в глаза:

- Правда?

Мне вдруг показалось, что эти большие, черные глаза не мне не верят, а красным гвоздикам в цветочной вазе, но конечно же, эта мысль ясная как солнечный день (!) была обманчива и я поклялся (и в самом деле так было):

- Спекулянты в бакинском пассаже божьи свидетели, что по дороге в аэропорт я завернул к ним и купил цветы, а уж потом прилетел в великолепный Стамбул (к тебе!).

Взгляд больших, черных глаз с учительской строгостью уставился на меня.

- Это для меня очень важно, - сказала она.