– Как же ты объяснишь тогда, почему Шэйн убил ученого?
– Как мне кажется, ученого-беглеца вообще не существует. Мне приходится верить тебе на слово, но у тебя нет ни единого доказательства.
– В таком случае можешь считать, что Шэйн не был ранен в "Хилтоне" и полиция не увозила его в "скорой". Здесь тебе ведь тоже приходится верить на слово.
– Да, пожалуй, – согласилась она. – О боже! Куда он подевался? Я была у него, но никого не застала, а обычно он во второй половине дня сидит дома.
– Поискала бы в клубе "Холлиан", раз мне не веришь, – сказал Проныра. – Может, он заходил туда.
Подали ужин, и некоторое время они ели молча. Лора жевала вяло, без аппетита.
– Что ты теперь затеваешь, Проныра? – спросила она наконец.
– Я затеваю? Ты о чем?
– Завтра ты напишешь статью. Что ты намерен в ней сказать?
– Статья, как я надеюсь, будет предельно откровенной...
– Нет, Проныра, не то. Я хотела знать, что ты напишешь о Шэйне.
– Дойдет до него дело, тогда решу. Мне осталось еще заколотить один гвоздик, прежде чем статья будет готова. Потом решу, что делать.
– Проныра, поверь мне, пожалуйста, – умоляюще произнесла она. – Шэйн не южноафриканский агент.
Он взглянул на нее и улыбнулся:
– Ты ничего не ешь, Лора. Твой ужин остынет.
На следующее утро, в семь сорок пять, Проныра был уже в редакции и первым делом заглянул к фотографам.
– Где этот индийский олух? – спросил он, входя в лабораторию.
– К вашим услугам, эфенди, – приветствовал его Мухаммед Якуб, сгибаясь до земли в шутовском поклоне.
– Нужен фотоаппарат, – сказал Проныра.
– Фотограф, наверное?
– Нет, фотоаппарат.
– Мой черный друг, ты ведь его в руках никогда не держал!
– Ну и что? Давай быстрее, времени нет!
Мухаммед открыл стальной сейф и вытащил оттуда "никон".
– Нет, не такую махину, – замахал руками Проныра. – Что-нибудь поменьше.
– Что тебе поручили? – спросил Мухаммед Якуб, доставая миниатюрную "ясику".
– Придет время – узнаешь, – сказал Проныра, хватая камеру. – Заряжена?
– На боевом взводе. Снимать будешь на улице или в помещении?
– В помещении.
– Тогда прихвати вспышку.
Проныра установил на камеру лампочку и щелкнул затвором:
– Порядок!
– Чтоб кадры в фокусе были. Брака не прощу.
– Я и сам себе не прощу, – сказал Проныра, направляясь к двери.
В городском морге служитель твердил, что получил строгий приказ никого не пускать в помещение до прихода патологоанатома.
– Ну-ну, – развел руками Проныра. – Я зашел только сказать тебе, вчера ты ошибся.
– Ошибся?
