Хоуп перевела взгляд на мать, и сердце у нее сжалось: Фейс сгорбилась и ступала медленно и неуверенно. В последнее время Фейс очень уставала, она похудела и побледнела. Всегда ухитрявшаяся поддерживать чистоту и выглядеть опрятно, насколько позволяли обстоятельства, теперь она перестала следить за одеждой и прической. Ее волосы свисали длинными безжизненными прядями, и одевалась она небрежно. Хоуп знала, что ее матери около тридцати пяти, но на вид ей можно было дать не меньше пятидесяти. Только через шесть лет она сможет освободиться от Симона Марша. Продержится ли она так долго? Правда, в последние несколько лет осужденным предоставили право выкупать свое освобождение, свой «билет на свободу», но это стоило очень дорого, и разве ее семья могла надеяться накопить необходимую сумму?
Вот мать и дочь свернули во дворик перед хижиной, Фейс подняла голову, и ее изможденное лицо озарилось улыбкой: она увидела котел на костре и ощутила запах приготовленной еды.
– О, Хоуп, значит, тебе лучше, раз ты готовишь ужин!
– Я и в хижине навела порядок, мама, – похвасталась девочка.
– Неужели? И откуда такая жажда деятельности? – Фейс ласково погладила дочь по щеке. – Ты еще болеешь?
– Нет, мама, я уже в порядке, – смутившись, успокоила ее Хоуп, глядя, как мать тяжело опускается на скамью возле кострища. – Мне жаль, что сегодня утром… В общем, я, по правде говоря, не была больна, я… Ну, это из-за того…
– Из-за отъезда Котти, – понимающе улыбнулась Фейс. – Но, дорогая, ты же должна понимать, что Котти уже взрослый мужчина. Он теперь собирается стать владельцем таверны. Только представь себе! Нельзя же требовать, чтобы человек с таким положением оставался жить здесь, в хижине.
– Но мы не сможем видеться с ним! – воскликнула Хоуп, глотая слезы.
– Ну, в этом я сомневаюсь. Котти – наш самый преданный друг. Неужели ты думаешь, что он вот так бросит нас?
– Так, значит, ты поэтому сегодня осталась дома? Из-за этого верзилы, старины Котти? А мне пришлось делать за тебя работу! Симон Марш заставил меня работать за двоих!
– Тише, Чарити, – прервала ее Фейс. – Твоя сестра чувствовала себя неважно, и я уверена… – Она не договорила, ее взгляд устремился куда-то вдаль, мимо девочек, а на лице появилась радостная улыбка. – Видите, он нас не бросил!
Хоуп резко обернулась: Котти, размахивая на ходу руками и улыбаясь, подходил к хижине.
– Ты как раз успел к ужину, Котти, – вместо приветствия сказала Фейс, и проблеск былого озорства мелькнул в ее глазах. – Если только ты теперь не слишком большой человек, чтобы разделить с нами трапезу.
