— Расслабься, — заметил он сухо, жестом приглашая ее сесть на один из обитых гобеленом стульев. — Для женщины твоего возраста и с твоим опытом ты слишком чувствительна. Или это опять игра? Кто знает?
Сара опустилась на стул у противоположного конца стола и даже не пыталась отвечать. Но ее молчание явно раздражало его, ничуть не меньше, чем ее неуверенные ответы; он тихо выругался, встал и пересел на другое место, рядом с ней.
— Так куда уютнее, — заметил он с холодной усмешкой, и Сара невольно сжала руки на коленях.
Наверное, ей надо сказать ему, что она не только не та, за кого он ее принимает, но еще и больной человек. У Сары была довольно редкая болезнь — порок клапанов сердца, — которая в обычных условиях не дает о себе знать, но при сильном возбуждении вызывает несрабатывание клапанов и, таким образом, может привести к смерти. С этой болезнью она жила почти всю свою жизнь, во всяком случае с тех пор, как себя помнит. В раннем детстве она перенесла ревматизм, что вызвало осложнение на сердце — сужение клапанов и, следовательно, их неполноценное закрытие. Хороший уход и лекарства помогли облегчить последствия заболевания, но вылечить его полностью не удалось, и в стрессовых ситуациях ее сердце могло перестать работать совсем. Сара не любила говорить об этом. И вообще, она стеснялась своей болезненной слабости, которую так ревностно охраняла ее мать. После ее смерти Сара на какое-то время забыла о болезни, но предательство Тони и все, что за ним последовало, напомнили ей о ее уязвимости.
И вот теперь этот человек, Майкл Трегоуэр, мучил, пугал ее, угрожал ей Бог весть чем. И понятия не имел, что каждую минуту может с ней случиться…
— Что же ты не ешь? — спросил он, накладывая себе изрядный кусок пиццы и салат. — Все очень вкусно — за это я могу поручиться. Я здесь вот уже неделю и не нахвалюсь миссис Пенуорти.
Миссис Пенуорти!
Сара взглянула на него с надеждой, и он поджал губы.
— Ну уж нет! — сказал он с раздражением. — Только не говори, пожалуйста, что тебя узнает экономка. Она присматривает за домом только с тех пор, как Адам уехал жить в Праядо-Лобо. Вряд ли ты с ней встречалась.
Сара пожала плечами.
— Неужели вы никогда не видели Диану? — пыталась возразить она. — Ведь она так знаменита!
— Сожалею, но последние пятнадцать лет я жил в Южной Америке. — (На — верное, поэтому он такой смуглый.) — Как я уже говорил, я всегда был паршивой овцой в нашей семье. Старик Адам, то есть наш отец, никогда не хотел, чтобы я жил с ним. Я напоминал ему о грехах молодости.
