– Знаете, мадам, я не очень разбираюсь, но мне кажется, что сейчас не хуже, чем прежде.
– Я не спрашиваю, черт побери, ваше мнение! – закричал Амьель. – Я только хочу знать, почему вы это сделали?
– Я ничего не делала, это не я, – запротестовала Маргарита.
– То есть как это не вы! Будда и статуэтки были в левой витрине, а Ворчерский фарфор – в правой. А теперь все наоборот.
– Я ничего не трогала, – твердо сказала Маргарита.
Вмешалась Клер:
– Скажите нам правду. Вы знаете, какую ценность представляют эти безделушки? Они ведь уникальны! Никто не должен открывать витрины.
– Клянусь вам, мадам…
В голосе Маргариты звучали слезы. Супруги обменялись удивленными взглядами.
– В два часа, когда я пил кофе, все было на месте. Я уверен. Я еще, помню, с восхищением поглядел на синюю корзиночку. Она смотрелась поразительно.
– Я ушла вслед за тобой.
Амьель повернулась к Маргарите.
– Успокойтесь. Где вы были во второй половине дня?
– Дома, мсье. Перемыла посуду и стирала в ванной.
– Вы никуда не отлучались? Может быть, на минуту?
– Никуда.
– Никто не приходил к нам?
– Нет, мсье… Впрочем, позвонила нищенка.
– Вы ее впустили?
– Нет.
– Чего ты добиваешься? – спросила вконец расстроенная Клер.
– Ладно, – бросил Амьель. – Идите.
– У нее есть недостатки, – прошептала Клер после ухода прислуги. – Но она не лгунья.
– Не могли же эти предметы сами переместиться с одного места на другое. А?
– Конечно. Но так даже лучше. Досадно только, что к нам, оказывается, можно зайти незамеченным.
– Но ведь никто не заходил!
– От тебя умереть можно! Никто не заходил. Будда сам забрался в другую витрину. Ты находишь это нормальным?
– Ладно уж, забрался… Пора ужинать. В девять Лаваренны придут играть в бридж.
Они перешли в столовую, и Амьель медленно развернул салфетку.
– Кто-то наверняка был у нас. Маргарита принесла суп, и Клер налила его погруженному в свои мысли мужу.
– Ты ведь знаешь, – сказала она, – сколько таинственного в этих старинных вещах.
– Каких вещах?
– Ну, скажем, этот Будда… О восточных статуэтках рассказывают такие странные истории.
– Значит, я должен признать, что Будда сам перебрался в другую витрину, – буркнул Амьель.
– Ты меня раздражаешь, – сухо сказала Клер.
За рыбой Амьель нарушил молчание.
– Предположим, действительно кто-то заходил к нам… Не понимаю как, но заходил. Так вот: я не могу допустить, чтобы чужие люди меняли расположение моих ценностей!..
– Послушай, мой милый Андре!..
– Никаких милых Андре! То, что я говорю, весьма серьезно. По-твоему, возможно прийти в чужую квартиру с единственной целью поставить на рояль то, что было на камине, или наоборот?
