Поздним вечером, когда все в становище улеглись и четверо друзей остались одни в своей палатке, Питъюк сказал:
— Я раньше не хотел говорить, только прошлый неделя разговоры был, говорили, вы будете забирать вещи Кунар. Некоторый люди ходил шаман, и он бил бубён, пляска был, вызывал духи. Эскимосы слышал чудной голос, больно густой, говорил непонятный слова — никто не понимал. Только три раза слышал имя «Кунар». Шаман слушал с закрытый глаза. Дрожал весь. Потом упал на пол, будто помер. Скоро проснулся, говорил, очень плохо взять вещи с могила Кунар. Говорил, Кунар рассердится сильно, нашлёт на нас несчастье.
Джейми слушал и еле сдерживался — очень хотелось сказать: ерунда все это, пустая болтовня. Однако он молчал до тех пор, пока Питъюк не вышел на минуту из палатки. Джейми сразу обернулся к Эуэсину и даже поразился — такая тревога была в лице друга.
— Ты что? — резко спросил он. — Может, ты тоже веришь во всю эту чепуху?
У Эуэсина лицо стало совсем растерянное.
— Не знаю, что и думать. У нас тоже есть колдуны, Джейми; они всякое могут, ты даже не поверишь. Не знаю, правда ли это дух Кунара с людьми говорил, только не нравится мне разговор про то, что он нашлёт несчастье. Эскимосы теперь, наверно, не захотят нам помогать, а тогда нам нипочём не найти путь, как плыть на восток, к побережью. Вот уж это и правда будет для нас настоящее несчастье.
Джейми уже готов был отчитать друга, но тут вернулся Питъюк и пришлось прикусить язык. Он позволил себе лишь несколько слов:
— Дядя Энгус говорит, счастье каждого человека зависит от него самого, и я ему верю. Мы прекрасно со всем справимся, только не надо пугаться сказок да заклинаний. А теперь давайте забудем про это и ляжем спать. Завтра у нас дел по горло.
На другое утро мальчики и Анджелина принялись готовить сокровища викинга к далёкому путешествию в Черчилл. Питъюк достал у одного из своих друзей эскимосов остов старого каяка, и ребята взяли из него несколько длинных и тонких палок, чтобы положить меч в лубки.
Они как раз прилаживали лубки, и вдруг полу палатки резко откинули, и к ним, шаркая, вошёл шаман. Он впервые появился у них, и они не очень понимали, как его принимать. Но он не обратил внимания на их неловкие попытки оказать ему радушный приём, а прошёл прямиком к мечу и опустился подле него на корточки.
Бережно потрогал он тяжёлый черенок — на нем ещё виднелись остатки костяной или, может быть, роговой рукояти, с которой свисали зеленоватые металлические кольца. Потом отрывисто что-то приказал Питъюку, и тот поспешно подал ему кинжал, шлем и каменный «горшок».
