Первой на берег въехала упряжка Питъюка, и сразу же её окружило такое множество мужчин, женщин, детей и собак, что и сани и Питъюк скрылись из глаз, будто их захлестнул коричневый вал. Джейми и Эуэсин тем временем вновь обрели власть над своими взбудораженными собаками и остановили упряжки в сотне ярдов от стойбища. Втроём — Анджелина посередине, мальчики справа и слева от неё — смотрели они на шумную встречу, которую устроили соплеменники Питъюку, но ближе не подходили.
Их удерживала не застенчивость, а что-то более серьёзное. То был и не страх — они знали, что эскимосов им бояться нечего. Скорее чувство у них было такое, словно они перенеслись из одной эпохи в другую, откатились на бессчётное множество веков назад и очутились в невообразимой древности, среди невообразимо древнего народа.
Ещё прежде чем отправиться на Север, они знали, что эскимосы удалённых от побережья областей тундры живут очень замкнуто и совсем не связаны с миром белых людей. Питъюк рассказывал, что лишь очень немногие чужаки побывали у ихалмиутов, народа малых холмов, как они себя называют. Правда, иной раз кто-нибудь из самых отважных эскимосов отправлялся в дальний путь, в факторию, оттого-то к ним и попадали ружья и иные товары. Вообще же ихалмиуты жили совсем как их предки во времена, когда даже Европа была ещё лесной чащобой и населяли её одни лишь кочующие охотники.
Ощущение это — будто они вдруг перенеслись в древний и чуждый мир — было так сильно, что и Анджелина и оба мальчика просто не понимали, как быть и что делать. Они ещё долго стояли бы на льду точно истуканы, но Питъюк наконец вырвался из смеющейся толпы и повернулся к друзьям.
— Зачем стоите? — крикнул он. — Иннуита боитесь? Вот ещё! Идите скорей, знакомить буду с моё племя!
Порядком смущённые, Эуэсин и Джейми повели упряжки к берегу. Анджелина шла за братом, чуть не наступая ему на пятки. Как нарочно, словно для того, чтобы ещё сильней смутить юных путешественников, эскимосы вдруг будто онемели, выстроились в ряд и в мёртвой тишине пристально, пытливо смотрели на подходящих к ним незнакомцев.
Кликнув двух эскимосских парнишек, Питъюк кинулся навстречу друзьям, каждому пареньку передал по упряжке (чтобы между непривязанными эскимосскими псами и ездовыми не началась драка), а сам схватил Анджелину и Джейми за руки и потащил к эскимосам.
Он подвёл их прямо к огромному, как медведь, длинноволосому старику, чьё широкое, иссечённое морщинами лицо расплылось в улыбке, открывшей обломки тёмных зубов.
