Завтрак прошел в ледяной атмосфере, мужчины не проронили ни слова, и Элла не смогла заставить себя заговорить.
Когда Дэвид вышел из дому, она увязалась за ним, но у него голова была забита собственными проблемами, и он ничего не воспринимал. Элла не стала его тормошить и угрюмо побрела назад. Позвонив в авиакомпанию, она заказала место в самолете, который должен был вылететь в середине дня. Все, что ей осталось, — это сообщить Хэтти и Мими, что она воспользуется их любезным согласием поработать в магазине, и выкупить свой билет.
Со смешанными чувствами Элла села в самолет, а немного спустя вошла в свой номер в отеле. Оказавшись в Венгрии, она смогла наконец критически оценить ситуацию и опять задала себе вопрос: что я, в конце концов, собираюсь тут делать? Станет ли Будапешт меньшим из двух зол? В той атмосфере, что царила сегодня утром дома, жить невозможно. Но я и позировать не хочу!
Чувствуя, что умирает от голода, Элла отправилась на поиски гостиничного ресторана. Затем перевела свои часы на местное время. Вспомнив, что отец ждет ее к обеду в «Торнелоу Холле», она решила, что пора уже позвонить ему.
— Где? — удивленно переспросил он, услыхав, что она находится в Будапеште.
— Я в Венгрии. Ты же сам хотел, чтобы я уехала побыстрее, — добавила она, решив, что он уже забыл о своем приказе.
— Надеюсь, что ты хотя бы мистера Фазекаша уведомила заранее! — сказал отец раздраженно и, так как она не ответила, резко спросил: — Ты в доме мистера Фазекаша?
Узнав, что она находится в отеле, отец отругал ее и закончил приказным тоном:
— Немедленно позвони ему, скажи, что уже приехала. И не забудь извиниться!
Извиниться? За что?
— Да, папа, — пробормотала она и собралась уже попрощаться, но тут он вспомнил, о чем хотел спросить.
— В какой дыре сейчас торчит твоя мать? Ты наверняка знаешь. Я никак не могу отыскать ее бумаги.
— Очень плохо слышно, — ответила Элла и положила трубку, испытывая угрызения совести из-за «пропавшего» договора с турагентством.
Ее мучили разноречивые чувства: то ей казалось, что она поступила правильно, то захлестывало ощущение вины. Несмотря на всю жестокость отца, она все-таки любила его, и ей захотелось больше ничем его не огорчать. Преодолевая внутреннее сопротивление, а может, и просто упрямство, она нашла клочок бумаги с телефоном художника и набрала номер.
Трубку поднял какой-то мужчина.
— Здравствуйте. Я хотела бы поговорить с мистером Золтаном Фазекашем, — отчетливо и очень медленно произнесла она, надеясь, что собеседник имеет хотя бы отдаленное представление об английском.
