Джейн и Оливия, обнявшись, стояли в углу комнаты и молча плакали. Медленно подойдя к кровати, Синди взяла мужа за руку. В воздухе стоял густой запах дезинфекции, к обнаженной груди Билла были прикреплены какие-то датчики.
– Привет, детка! – борясь со слезами, прошептала она. – Это я, Синди. – Она снова почувствовала себя девчонкой. Ей вспомнилось, как они познакомились, их свадьба, день, когда она сказала ему, что беременна. И вот теперь он лежит здесь, совершенно беспомощный, а значит, их жизнь навсегда изменилась, и трудно представить, что она когда-нибудь снова войдет в норму. Внезапно Синди поняла, что не хочет, чтобы Билл умер, даже если он станет инвалидом. Ей все равно, в каком он будет состоянии, она просто не хочет его терять. Впервые за многие годы она осознала, что все еще любит его. – Я люблю тебя, – повторяла она снова и снова, – ты должен открыть глаза. Здесь девочки, они хотят поговорить с тобой, милый.
– Он вас не слышит, миссис Робинсон, – мягко сказала одна из сестер.
– Это еще неизвестно! – отрезала Синди. С ней и в лучшие времена было трудно спорить, а уж сейчас подавно. Кроме того, ей не раз рассказывали о людях, лежавших в коме, которые слышали то, что говорили окружающие. Поэтому Синтия продолжала говорить с Биллом, пока подошедший через два часа доктор не предложил ей с девочками поехать в отель, а утром вернуться – все равно в ближайшее время состояние ее мужа вряд ли изменится.
– А не лучше ли мне остаться с ним? – засомневалась Синди. Она приехала сюда из Коннектикута не для того, чтобы сидеть в «Клэридже». Кроме того, она не вполне доверяла медикам и хотела сама убедиться в том, что они делают все возможное. Правда, первое впечатление об их работе у нее сложилось самое благоприятное.
– Поверьте мне: вам нужно отдохнуть. Если в его состоянии произойдут какие-нибудь изменения, мы вам немедленно сообщим, – пообещал доктор. Он понимал, что с этой женщиной следует быть предельно откровенным. Она хотела знать абсолютно все, и никак не меньше. Чтобы убедить ее уехать, понадобилось еще полчаса. Когда семейство Робинсон отбыло (водитель все это время дожидался их внизу), было уже четыре часа утра и девочки падали с ног от усталости.
Синтия заказала в «Клэридже» номер для Оливии и Джейн, а сама решила остановиться в апартаментах Билла. Открыв дверь ключом, который ей дал портье, она испытала то же странное ощущение, что и Гордон, когда он впервые вошел в номер Изабель. Билл, казалось, на минуту куда-то отлучился и должен был вот-вот вернуться. На полу стоял его кейс, на столах лежали деловые бумаги и стопка брошюр из различных музеев и выставочных залов. Это ее удивило: откуда у него взялось время на посещение музеев? Здесь же лежало с полдюжины счетов, в том числе из бара «У Гарри» и «Аннабелз». Последнее обстоятельство не вызвало у Синди никаких подозрений, поскольку она знала, что Билл ходит туда с друзьями и коллегами. Надев его пижаму, она снова не смогла сдержать слез, а когда позвонила девочкам, чтобы узнать, как они устроились, то услышала их всхлипывания. Это был тяжелый день, а увидев своего отца в таком состоянии, девочки испугались больше, чем их мать. Билл выглядел ужасно, после такого зрелища было трудно надеяться на лучшее.
