– Генриетта! Ma chère petite soeur[11] – воскликнул он глубоким, красивым голосом и громко поцеловал ее.
Фрэнсис высвободилась из его объятий и отошла в сторону.
– Нет, нет, нет! Вот ваша сестра! – пыталась объяснить она, стаскивая с Генриетты скрывавшее ее пальто.
Последовавшие за этим мгновения позволили Карлу понять, что он ошибся и обнял постороннюю девочку. Они все понимали, что он мог очень легко просто не узнать сестру, но только Фрэнсис догадалась, как эта вполне извинительная и понятная ошибка могла глубоко ранить Генриетту, которая с таким нетерпением говорила о приезде брата и так ждала его в течение многих месяцев. Повинуясь безотчетному порыву, она отошла в сторону, стараясь затеряться среди подруг.
Если даже Карл и испытал секундное разочарование, сравнивая высокую красивую девушку, которую только что принял за свою сестру, с худенькой девочкой, которая была ею на самом деле, он прекрасно справился с этим чувством и не позволил никому заметить его, и у него хватило ума положиться на искренность и глубокую привязанность.
– Дорогая моя, простите меня! Я так давно вас не видел!
Он пристально посмотрел на Генриетту-Анну, и было совершенно очевидно, что ему понравилось то, что он увидел.
– Слава Богу, теперь уже не будет такой длинной разлуки!
Он нежно поцеловал сестру и усадил рядом с собой на скамью.
– Чтобы вам не нужно было так высоко задирать голову, а то еще сломаете шею! – объяснил он принцессе.
– Я знаю, что очень маленькая для своих лет, – сказала она, словно извиняясь, и попыталась привести в порядок свои растрепавшиеся волосы. – И хоть наша Фрэнсис на два года моложе меня, она, конечно, больше соответствует тому облику, который вы ожидали увидеть.
Однако Фрэнсис тактично постаралась встать так, чтобы принцесса не могла ее видеть, а что касается Карла, он, казалось, и вовсе забыл о ее существовании, потому что Генриетта внезапно встала и обняла брата за шею. Она была частью той семейной обстановки, от которой его чувствительная душа была грубо оторвана, и, видя, с какой нежностью и любовью девочка смотрит на него, он не мог не думать о том, что нашел настоящее сокровище. Несмотря на то, что вторая половина его тридцатилетней жизни ожесточила Карла и превратила его в циника, он не утратил любви к детям. А сейчас перед ним сидела одна из тех девочек, на чью долю выпали те же многочисленные страдания, что и на его собственную.
– Вы приехали один? – спросила она, не скрывая своей радости.
