– Это самое большое счастье, которое только может дать супружество, Фрэнсис. Рождение ребенка искупает, – однако вдовствующая королева не стала заканчивать фразу и сказала: – Мне следует поговорить об этом с дорогой миссис Стюарт. Вы вступили в такой возраст, когда и сами скоро выйдете замуж, и мы все надеемся, – за хорошего, доброго человека, и будете счастливы с ним.
– Надеюсь, что это случится не очень скоро, – выпалила Фрэнсис, но поспешила придать своим словам более уважительное звучание. – Я получила письмо от мамы, Ваше Величество. Она скоро вернется в Лондон. Они уже давно приехали бы, но маленький Вальтер был болен. Кроме того, наши шотландские родственники ни за что не хотели их отпускать. Она будет очень сожалеть, если не застанет Ваше Величество.
– Я пробуду здесь еще несколько недель. Мне ваша мама тоже писала, и я непременно ей отвечу.
Вдовствующая королева сделала жест, означающий, что беседа окончена, и Фрэнсис вскочила со стула.
– Не забудьте, что я сказала вам, дитя мое. Положение королевы Екатерины очень сложное во всем, что связано с леди Каслмейн. Я полагаюсь на ваш такт. Никакого открытого разрыва или конфликта. Сейчас вы сможете без труда сделать это, потому что леди Каслмейн некоторое время будет жить в своем загородном доме, в Ричмонде. Королева великодушно разрешила ей отлучиться.
Фрэнсис молча сделала реверанс и поцеловала протянутую руку. Она не давала никаких обещаний, и ее первая мысль была о том, как скучно будет без Барбары, особенно теперь, когда лето кончилось. Великодушное согласие королевы Екатерины на отъезд Барбары в Ричмонд, разумеется, не что иное, как завуалированное изгнание, на которое Екатерина бы не отважилась, не чувствуй она поддержки свекрови.
Вряд ли Барбара станет от этого страдать. Она очень скучала в Гемптон Курт и, как казалось Фрэнсис, проявляла гораздо больше интереса к юному Генриху Джермину, чем к королю. А поскольку Генрих Джермин перестал появляться при Дворе практически одновременно с Барбарой, Фрэнсис решила, что она попросту увезла юношу с собой.
Фрэнсис надеялась, что переезд на зиму в Уайтхолл внесет какое-нибудь оживление в жизнь Двора. Она понимала, что Уайтхолл как место, где был казнен его отец, вряд ли способен обрадовать короля Карла, но зато там апартаменты леди Каслмейн были расположены по соседству с его собственными, а никому лучше, чем Барбаре, не удавалось развлечь и развеселить его. У нее всегда были интересные идеи, Букингем участвовал во всех ее замыслах, и им был прекрасно известен вкус короля. Чтобы затея действительно понравилась ему, в ней непременно должны были присутствовать ум, шарм и оригинальность. Она могла быть сколь угодно двусмысленной и рискованной, но в ней не должно было быть ни малейшей вульгарности, потому что вульгарность отталкивала его и наводила на него тоску. Поэтому маски, шарады и балеты, которые придумывались для короля, были лишены грубости и полностью соответствовали его вкусу. Сладострастие всегда представлялось либо в блеске остроумия, либо с помощью такой отточенной, изысканной вежливости, которая была недоступна даже придворным Короля-Солнца.
