— Этому франту только в ад и дорога. Спросили молодчика, чего он хочет, и получили в ответ:
— Спастись.
Препоручили его чертям, дабы они намяли ему бока, но у франта была одна забота, как бы не пострадал его воротник. Вслед за ним появился человек, издававший громкие крики.
— Вы не думайте, что дело мое неправое! — восклицал он. — Не всякий, кто громко кричит, не прав. Сколько есть на небе святых — из всех я пыль выбивал.
Услышав такие речи, все решили, что перед ними по меньшей мере какой-нибудь Диоклетиан или Нерон, но человек этот оказался всего-навсего ризничим, вытряхивавшим пыль из облачений на статуях святых и полагавшим, что этим он обеспечил себе спасение, Но тут один из чертей объявил, что ризничий выпивал все масло из лампад и сваливал вину на сов, почему их всех до единой и истребили безвинно; ощипывал, чтобы одеваться, украшения со святых, наследуя им, так сказать, еще при жизни, да еще любил заглядывать в церковные сосуды.
Не знаю, как он пытался оправдаться, но дорогу ему показали не направо, а налево.
На освободившемся месте оказались весьма расфуфыренные дамы, которые, едва увидели безобразных чертей, стали строить брезгливые мины. Ангел сказал Богоматери, что они посвятили себя ее служению, а потому ей и надлежит защищать их. Но бывший при сем дьявол заметил, что хоть они и почитали богоматерь, но непорочность пресвятой девы была у них отнюдь не в почете.
— Да, признаюсь, — сказала одна, повинная в прелюбодеяниях.
Тут дьявол напомнил ей, что муне у нее был о восьми телах, венчалась же она всего лишь с одним из целой тысячи. Осудили только ее одну, и, уходя, она повторяла:
— Знала бы я, что меня ожидает, не стала бы таскаться на мессу по праздникам.
Судилище подходило к концу, и тут обнаружилось, что перед верховным судьей еще не представали Иуда, Магомет и Мартин Лютер. Черт спросил, кто из троих Иуда. Лютер и Магомет каждый отозвался, что он, чем крайне разобидел Иуду.
— Господи, — возопил он. — Иуда — это я, и никто другой! Вы отлично знаете, что я куда лучше их, ибо, если я вас и продал, то этим я спас мир, а эти люди не только продались и вас продали, но и мир привели к погибели.
Всех троих приказано было пока удалить, и тут ангел, перелистывавший списки, обнаружил, что от суда до сих пор уклоняются альгуасилы и фискалы. Вызвали их, и они, понуря голову, произнесли:
— Что тут говорить, наше дело ясное.: Не успели они это выговорить, как на суд, изнемогая под тяжестью астролябий и глобусов, вбежал астролог, крича, что произошла ошибка и время Страшного суда еще не наступило, поскольку Сатурн не завершил своих движений, равно как не завершила их твердь. Увидя его нагруженным таким количеством бумаги и дерева, к нему обратился черт:
