– Ты хочешь узнать меня получше? Великолепно. Я тебе расскажу. Я ненавижу Грецию, и я ненавижу греческих мужчин. Я терпеть не могу, когда со мной обращаются как с человеком второго сорта лишь из-за того, что я женщина. Я ненавижу, когда деньги дают богатым все, делая их привилегированным сословием. Я ненавижу бизнес и корабли. Я ненавижу эту сделку, которую отец заключил с тобой несмотря на то, что терпеть не может Америку и американские деньги. – Она перевела дыхание, дрожа всем телом.
Его черные брови насмешливо поднялись.
– Закончила? – поинтересовался он.
– Нет, не закончила. Я даже еще не начала. – Но вспышка гнева внезапно погасла, и Алисия понурила голову, опустошенная и неожиданно тихая.
Она не была готова к этому. Не была готова к борьбе, к высказыванию своих мыслей. Отец во – обще никогда не позволял ей высказываться. – Отец никогда даже не смотрел на нее.
– Так что еще тебя беспокоит? – настаивал Кристос. Он внимательно следил за ней.
Она покачала головой, не в силах больше сказать ни слова.
– По-моему, нам надо оставить обсуждение мировых проблем до лучших времен. Эти разговоры могут быть бесконечными, а? – Он криво усмехнулся, – Почему бы нам не начать с более мелких вещей, с каждодневной рутины? Ну, например, с завтрака. Кофе. Какой ты любишь? С молоком и сахаром?
Она покачала головой. Ее сухие глаза блестели, казались больными.
– Черный, – прошептала она.
– Без сахара?
Она снова покачала головой.
– А ты? Черный?
– Чуть-чуть молока. – Он говорил без иронии, и его тон был дружелюбным, обезоруживающе дружелюбным. – Ты рано встаешь?
– Нет, я ночная птица, сова.
– Я тоже.
– Замечательно, – язвительно произнесла она. – Мы безупречно подходим друг другу.
– Я правда верю, что неделя или две, проведенные вместе, помогут нам сгладить некоторые углы, избавиться от скованности и разрешить все наши разногласия, И поэтому я вычеркнул все деловые переговоры из своего ежедневника, и по – еле встречи в Сефалонии у нас будет пара свободных недель.
– Как любезно с твоей стороны. – Я стараюсь.
Усталость и изнеможение вернули ее страх. Новая волна паники накатила на Алисию. Что, если ей не удастся сбежать? Что, если он все время будет слишком близко, если он будет уделять ей слишком много внимания, чтобы у нее появилась возможность скрыться? Ее поймали в ловушку, вынудили пойти на этот брак. Открывшиеся перед ней возможности свели ее с ума, надежда поселилась в душе и не дала ей опомниться.
