Эти памятные мне каникулы подошли к концу, ознаменованному событием, которое тогда мне показалось драматическим.
20 января мне предстояло возвратиться в школу, и моя мама деловито нашивала метки на мои вещи и собирала чемодан. Она и Джефферс должны были отвезти меня на вокзал, к тому же она собиралась ехать со мной на поезде до самого Лондона. Мистер Джефферс сказал, что это напоминает ему прежние времена — молодую леди везут в школу, кстати, в ту же — Клантона. Было совершенно очевидно, что он сомневается в праве заурядной молодой леди посещать такое привилегированное заведение — ведь она всего-навсего дочь экономки, но, как и миссис Коуч, он был готов принять тот факт, что времена изменились.
Мне было ужасно жаль, что мое пребывание в усадьбе Роланд подходит к концу. Я уже чувствовала себя частичкой этого дома. Было две вещи, которых я желала и надеялась, что, может быть, свершится чудо и они станут явью: во-первых, я хотела заглянуть внутрь сокровищницы, чтобы убедиться, что там самым драгоценным являются орнаменты, а во-вторых, мне нужна была возможность хоть разок глянуть на мистера Сильвестера Мильнера.
Одной из теорий моей мамы была следующая: если ты хочешь чего-нибудь очень сильно и веришь, что это желание исполнится, то так и будет, но при условии, что ты сделаешь все возможное, чтобы оно исполнилось.
— Судьба и решительность, — любила говорить она, оба эти фактора одинаково важны для успеха.
Чтобы увидеть усадьбу Роланд еще раз, мне придется ждать летних каникул, потому что школа была слишком далеко, чтобы уложиться с дорогой туда и обратно в несколько пасхальных дней. А ведь мне так и не удалось увидеть ни мистера Сильвестера Мильнера, ни заглянуть в его хранилище сокровищ.
Примерно за пять дней до даты моего отъезда у всех было предчувствие, что мистер Сильвестер Мильнер вскоре вернется. А перед ним должен будет появиться Линг Фу. Наиболее прискорбным было то, что ожидали мистера Мильнера через пару дней после моего отъезда в школу. Так или иначе, но я должна буду увидеть хотя бы его таинственного слугу.
Я была весьма разочарована, увидев маленького человека, появившегося из двуколки, — я наблюдала за его приездом через окно. Он посмотрел вверх на дом так, как будто он знал, что за ним наблюдают, и я отпрыгнула от окна.
Он, конечно, не мог меня видеть, но у меня было то чувство вины, которое испытывают подслушивающие и подсматривающие. Я успела в целом рассмотреть его восточные черты и желтый цвет лица. Меня разочаровало то, что он был одет по-европейски и у него не было косички.
