— Какие дела, например? — я испытывала почти омерзение, задавая этот вопрос.
— Множество исков. Некий топорный писатель решает сделать неавторизованную биографию Элвиса, Джона Леннона, Синатры, и когда приходит время публикации, знаменитость или ее родственники преследуют биографа по суду, при этом организуются дебаты на телевидении и радио и в журнале «Пипл». Книга все равно выходит и при этом получает бесплатную рекламу. Все дерутся за нее, так как, вызвав такое зловоние, она становится необычайно привлекательной. Все ждут пикантных подробностей. Мы подозреваем, что метод Спарацино состоит в том, чтобы представить писателя, а затем уйти за кулисы и предложить «жертве» или «жертвам» деньги «под столом» за организацию, скандала. Все это — инсценировка, и работает безотказно.
— Тут задумаешься, во что верить. — На самом деле я думала об этом большую часть времени.
Подали мясо. Когда официант ушел, я спросила:
— Как вообще случилось, что Берил Медисон попалась на его крючок?
— Через Кери Харпера, — ответил Марк. — Это ирония судьбы. Спарацино представлял Харпера много лет. Когда Берил пришла в литературу, Харпер послал ее к нему. Спарацино пас ее с самого начала в качестве агента, адвоката и крестного отца. Я думаю, Берил была неравнодушна к пожилым влиятельным мужчинам. Ее карьера была очень спокойной до тех пор, пока она не решила написать автобиографию. Мне кажется, что первоначально это было идеей Спарацино. Как бы то ни было, Харпер не опубликовал ничего после своего Великого Американского Романа, и его судьба была интересна только для кого-то, типа Спарацино, если, конечно, имелась возможность что-то из нее выжать.
Я попробовала поразмышлять:
— Но может быть и так: Спарацино играл с ними по своим правилам. Берил решает нарушить молчание — и нарушить свой контракт с Харпером, — а Спарацино воюет на два фронта. Он уходит за кулисы и подстрекает Харпера «поднять волну».
Марк снова наполнил наши бокалы и ответил:
— Да, я думаю, что он устроил собачью грызню, и ни Берил, ни Харпер не знали об этом. Как я уже сказал, таков стиль Спарацино.
Некоторое время мы ели молча. «Галлахер» оправдывал свою репутацию — мясо можно было резать вилкой.
Марк в конце концов сказал:
— Что ужасно, по крайней мере, для меня, Кей, — он посмотрел на меня с жестким выражением лица, — тогда, во время ленча в «Алгонкине», когда Берил упомянула, что ей угрожали, что кто-то угрожал убить ее... — Он колебался. — Сказать по правде, зная то, что я знаю о Спарацино...
