— Итак, ты считаешь, что она привезла это из Флориды?
— Возможно. Очевидно, она знала толк в спиртных напитках. «Бабенкот» просто великолепен.
— Кажется, я должен звать тебя доктор Знаток, — сказал он.
Бутылка «Бабенкота» была незапыленной, в отличие от большинства стоявших рядом бутылок.
— Это возможное объяснение того, почему она оказалась на кухне, — продолжала я, — может быть, она спустилась вниз, чтобы убрать ром. Не исключено, что она подумывала — не принять ли на ночь стаканчик, когда кто-то позвонил в дверь.
— Да, но это не объясняет, почему, отправившись к двери, она оставила здесь на столике свой револьвер. Мы предполагаем, что она была напугана, верно? Все же это наводит на мысль, что она ожидала кого-то, что она знала этого психа. Эй, у нее же была вся эта изысканная выпивка, верно? И что, она пьет все это в одиночестве? Как-то глупо. Гораздо логичнее предположить, что время от времени она устраивала небольшие приемы, приглашая какого-то парня. Черт побери, может быть, это как раз тот самый М., которому она писала из Ки Уэста? Может быть, именно его она ожидала тем вечером, когда ее пристукнули?
— Ты допускаешь возможность, что М. — убийца?
— А ты — нет?
Марино становился воинственным, и его игра с незажженной сигаретой начинала действовать мне на нервы.
— Я допускаю любую возможность, — ответила я. — Например, я точно так же допускаю и то, что она никого не ждала. Она была на кухне, убирая ром, и, может быть, думала, не налить ли себе стаканчик. Она нервничала, ее оружие было на столике, и она вздрогнула, когда прозвенел звонок или раздался стук в дверь...
— Ну конечно, — прервал он меня. — Она нервничала, ее трясло. Так почему же она оставила свой револьвер здесь, на кухне, когда пошла к этой проклятой двери?
— Она практиковалась?
— Практиковалась? — произнес он, когда наши глаза встретились. — Что ты имеешь в виду?
— В стрельбе.
— Черт побери... Я не знаю...
— Если нет, то вооружиться — для нее не естественный рефлекс, а всего лишь сознательная осмотрительность. Женщины носят в своих сумочках газовые баллончики. Они подвергаются нападению, а про баллончик вспоминают лишь после того, как преступление совершится, потому что защита для них не является естественным рефлексом.
— Я не знаю...
Я знала. У меня был револьвер «Руджер» тридцать восьмого калибра, заряженный «силвертипсами» — одними из самых разрушительных патронов, какие только можно купить за деньги. Несколько раз в месяц я спускалась с ним в тир в подвале моего служебного здания, чтобы попрактиковаться в стрельбе. Оставаясь в доме одна, я чувствовала себя более комфортно с личным оружием, чем без него.
