Квецинский и Леськевич кинулись на шею приятелю, причем первый поцеловал его в левое ухо, а второй — в правую лопатку.
После обмена приветствиями Лукашевский швырнул шапку на стол между стаканами, а шинель на кровать Леськевича и, подбоченясь, вскричал:
— Вы сошли с ума!.. Что это такое?..
И он толкнул ногой лилово-красное кресло.
— Кресло… — обиженно ответил Леськевич. — А это что?..
И он указал пальцем на переднюю, куда в этот момент вошла дворничиха с чемоданом, а следом за ней маленький мальчик с испуганным веснушчатым лицом; одет он был в кафтан, свисавший до самого пола, и с такими длинными рукавами, что совершенно не видно было рук.
— Это? — повторил Лукашевский, оглядываясь через плечо. — Ничего, это наш Валек…
— Какой наш Валек? — удивился Квецинский, которого звали также «Незабудкой».
Дворничиха Барбара, особа крепкого сложения, с прекрасно развитым бюстом, швырнула в угол чемодан и, засунув руки под фартук, обошла Лукашевского с правой стороны.
— Что же? — сказала она, склонив голову и щуря глаз. — Что же, может, он теперь будет прислуживать господам?..
— А вам что до этого, черт возьми!.. — дерзко ответил Лукашевский.
— Черт?.. — подхватила баба повышая голос. — Вы мне платите за услуги рубль в месяц, тринадцать дней вас нет дома, и еще вы будете приводить лакеев?.. Неужели вы думаете, что этакий сопляк прилично почистит вам башмаки или подметет комнаты?..
— Молчи, Барбария! — прикрикнул на нее Лукашевский.
— Подкинь уголь в самовар, раба!.. — добавил Квецинский.
— Отличный лакей!.. — вмешался Леськевич. — Да он же пошевелиться не может в своем кафтане.
— Зачем ты его привез, Лукаш?.. — спросил Громадзкий.
— А чтоб вас в анатомичку сволокли!.. — рассердился Лукашевский, хватаясь за голову своими огромными ручищами.
Потом он взял Барбару за локоть и сказал:
— Баба… бери самовар и марш на кухню…
Барбара стала покорной, как голубица, и в один миг исчезла с самоваром в передней.
— Ладно, но что это такое?.. — спросил неустрашимый Квецинский, постучав пальцем по голове мальчика.
— Валек, ступай на кухню… Скинь лапсердак и погляди, как ставят настоящий самовар… — распорядился Лукашевский.
— Зачем ты привез этого свинопаса?.. — недоумевал Леськевич.
— Для вашей же пользы, — ответил Лукашевский.
— Нам он не нужен, — возразил Ипохондрик, — а ни за тобой, ни за Громадзким не уследит…
— Ай, какой остряк, — проворчал Громадзкий. — В самый раз на колбасный фарш!
Лукашевский пожал плечами.
