Эдвард отложил кинжал и плеть и быстро разделся. Ничуть не смущаясь своей наготы, он снова взял в руки плеть. Лорелея испуганно следила за каждым его движением и вздрогнула, когда ремни хлестнули по постели перед самым ее лицом.
– Не пойму, что написано на твоем лице, дорогая, – хищно улыбнулся Эдвард, – страх или предвкушение радости? Ты так всегда любила наказывать. Может быть, оказаться наказанной тебе понравится еще больше?
И Эдвард хладнокровно принялся осыпать ударами обнаженную спину Лорелеи. Она пыталась визжать, но изо рта, плотно заткнутого кляпом, не прорывалось ни единого звука, лишь струйка слюны поползла по подбородку. Все ее тело извивалось и вздрагивало при каждом новом ударе, но Эдвард не останавливался, методично занося вверх руку с зажатой в ней плетью.
– Я вижу, тебе это очень нравится, Лорелея. Наслаждайся, дорогая, наслаждайся! – Он отбросил плеть, снова запустил пальцы в волосы жены и резко запрокинул ей голову. – Я хочу тебя, киска, так хочу, как никогда прежде, и ты дашь мне, верно? Конечно, дашь, сучка поганая!
Он взгромоздился на кровать между раздвинутых бедер Лорелеи и грубо, безо всяких предисловий погрузил на всю глубину ее лона свое мужское орудие. Лорелея пыталась извернуться, но Эдвард не отпускал ее и продолжал брать жену с какой-то звериной жестокостью. Лорелея больше не сопротивлялась. Она лежала, уткнувшись лицом в подушку.
Разрядка, которую получил Эдвард, потрясла его своей интенсивностью – такого он не испытывал уже много лет. Содрогнувшись в последний раз в сладкой конвульсии, он слез с кровати и пересел на скамеечку, стоявшую возле туалетного столика.
– Ты сама во всем виновата, Лорелея, – сказал он, покачивая головой и рассматривая тело жены, покрытое кровоподтеками. – Я же предупреждал: меня трогать нельзя. Еще ни один из тех, кто становился мне поперек дороги, не остался в живых, чтобы рассказать об этом. Господь всю жизнь наказывал меня за мои грехи, и это было справедливо. Ты мучила меня для того, чтобы самой получить наслаждение. Однажды я сказал, что когда-нибудь отомщу тебе за все, но ты только рассмеялась мне в лицо. Час расплаты настал, моя дорогая! Я выиграл!
Лорелея отодвинула языком промокший, слипшийся кляп, и с кровати донесся ее глухой голос.
– Ты дурак, Эдвард. Ничего ты не выиграл. Последнее слово все равно останется за мной.
– Проваливай в ад, Лорелея! – воскликнул Эдвард и бросился к кровати.
Жена подняла голову и с презрением посмотрела на мужа.
