Билл подтянул к себе ногой рубашку и укутал плечи Мэри. Она блаженно вздохнула и уткнулась носом ему в грудь. Он замер, страстно желая, чтобы этот миг не кончался никогда.
В этот момент в маленький Эдем ворвался энергичный голос, хорошо им знакомый.
– … Харли, я за последнюю неделю только и делаю, что таскаюсь к тебе на холм. Это неприлично, в конце концов!
– Хо-хо, предпочитаешь, чтобы я к тебе таскался с пузырем под мышкой?
– Старый охальник! Нет, Бримуортиха права. От Уиллингтонов одни неприятности. Ты подумай, что ж я, девочка – по горам прыгать?
– А чего это ты орешь, Горти? Я не глухой.
– Глуп ты, Харли Уиллингтон, как пробка!
Мэри прыснула, вскочила на ноги, сгребла одежду и бросилась в кусты. Билл пережил небольшой сердечный приступ при виде обнаженной возлюбленной, а потом поспешно присоединился к ней. Надежно укрывшись в зарослях боярышника, они торопливо одевались.
– А почему Гортензия так кричала, правда?
– Ох, Билл, неужели не понял? Она же нас предупреждала.
– Ты думаешь, она догадывается…
– Бабушка Гортензия всю жизнь проработала акушеркой. Мечтала о собственных детях, но Бог не дал. С тех пор, как она это поняла, у нее одна цель в жизни. Как бы это помягче выразиться… Чтобы все плодились и размножались.
– Вообще-то не все бабушки так относятся к…, э-э-э…, этому процессу.
– Да. Не все. Но моя – особенная. Бабушка Аманда такая же была.
– Честно говоря, мой дед тоже.
– Не зря у них одна компания в юности была.
Твой дед ухаживал за моей бабушкой Амандой.
Только они все время ссорились. А Гортензия их мирила.
– Знаю. Они с Амандой чуть не расписались, но поругались на пороге мэрии. Ох, Мэри…
– Ты чего?
– Ведь если бы они не поссорились, мы бы сейчас не были вместе!
Мэри рассмеялась и обвила руками шею Билла.
– Боевой офицер! Вы совершеннейшее дитя!
Они немного побродили по лесу, чтобы унять легкую дрожь в коленях и подозрительный блеск в глазах. Говорили о всякой ерунде, держались за руки и беспрерывно целовались. Мэри щебетала, словно птичка, Билл был бесконечно и полностью счастлив.
Поэтому и только поэтому он утратил свою обычную осторожность и не обратил внимания на негромкий шорох в кустах, уже возле самого дома.
Если бы Билл был внимательнее, да еще и обернулся бы напоследок, то наверняка разглядел бы горящие животной злобой глаза на прыщавом лице Сэма О'Рейли.
На семейном совете – Гортензия, Харли, Мэри и Билл – постановили: Биллу ехать в Лондон, разбираться со своими делами и возвращаться домой. Гортензия со свойственной ей категоричностью заявила, что свадьбу будут играть в Грин-Вэлли. Билл и Мэри немедленно залились румянцем, как малые дети, а Харли крякнул.
